— Это мог быть несчастный случай?

— Врачи сначала такое предположили. Кровать старинная, с железной спинкой, о такую можно, если не рассчитать, здорово приложиться. Но погибшая ухитрилась треснуться о нее дважды, сперва затылком, достаточно сильно, но не смертельно. А вот второй раз она ударилась виском о железную пирамидку в изголовье, пробила височную кость. Не похоже на случайную травму, скорее на криминал. Сразу начался поквартирный обход. И вот тут много странного всплыло. Придется Даше завтра еще раз дать показания.

— Господи, она сегодня-то с трудом все это перенесла, — запаниковала Марина. — Нужно было все-таки сразу все рассказать!

Но Николай ответил твердо:

— Нет, хороша ложка к обеду, а информация в дополнение к уже имеющейся. В подъезде две соседки подтвердили, что к Варавиной — это мать Виктории — иногда приходили внук и внучка, всегда по отдельности. Больше никто, покойная даже проверяющих газовое оборудование пускала после созвона с их организацией, причем соседей звала в качестве свидетелей. Осторожничала. А в целом ни с кем не ссорилась, и в квартире всегда было тихо. Но там дом кирпичный, старый, звукоизоляция отличная. А вот за пару часов до вызова спецслужб дама из соседней квартиры как раз вернулась из магазина и заметила кое-что странное. Вернее, услышала: дверь Варавиной словно пытались открыть изнутри. Дверь основательная, железная, слышны были скрежет, удары, вроде как тоненький плач. Соседка позвонила в дверь — после этого моментально все стихло. Тогда она позвонила по телефону, пожилая женщина сразу ответила, голос был спокойный. Сказала, что все в порядке, у нее внучка в гостях. Немного повздорили, но это пустяки, дело житейское. Дверь, кстати, запирается изнутри на ключ, и без него ее никак не открыть. Похоже, Варавина удерживала внучку в плену.

— Внучку, погибшую семь лет назад, — прошептала Марина.

— Именно. И еще странность: в этот день Варавина впервые за много лет позвонила своей дочери. Но Виктория сидела за кассой, телефон оставался в подсобке, звонок она до визита полиции так и не заметила. Квартира в порядке, на грабеж не похоже. Варавина все деньги хранила на сберкнижке, снимала еженедельно на хозяйство. Но, помимо этого, в последние год-полтора она время от времени снимала приличные суммы на неизвестные цели.

Марина покивала, мол, понятное дело, не зря же эта девица туда шлялась. Уточнила:

— Геру больше не подозревают?

И по лицу мужа поняла: тут не все так просто.

— Тут проблема. Парень сам ведет себя странно, следователь в недоумении. Не кричит криком, что невиновен, то и дело повторяет: «Не помню», «Выпал из реальности» и все такое.

— Типичное поведение невиновного, который нашел родного человека мертвым!

— Ну, или невиновен, но догадывается, кто это мог сделать, и заранее покрывает его. Уж не свою ли якобы воскресшую сестричку? В общем, пусть Даша подробно расскажет, от кого и при каких обстоятельствах она услышала…

— О ком расскажу? — Даша все же прошмыгнула на кухню незамеченной, щеки пылают, глаза испуганно распахнуты.

Марина протянула к ней руку, девушка неуверенно приблизилась, села на кухонный диванчик рядом с матерью, прильнула к ней, как когда-то в детстве.

— О том, что тебе рассказала в парке бывшая одноклассница, — очень мягко уточнил Николай. — Сообщишь ее фамилию, чтобы следователь смог поговорить с ней и с ее мамой.

— Для Германа так будет лучше? — деловым тоном уточнила дочь.

— Разумеется!

— Хорошо, папуля, тогда я все расскажу.

Посидели немного в молчании. Марина сама удивлялась, до чего же ей хорошо сейчас. Словно вдруг разом воплотились все ее мечты о дружной семье, в которой все собираются по вечерам, сидят вот так к плечу плечо и говорят о событиях дня. Пусть даже о таких печальных.

— Я вот вспомнила, — начала она, взяла за руки мужа и дочь. — Когда я была маленькой, мы переехали в новый дом, только построенный. И однажды в квартиру позвонили, мама открыла — тогда люди не такие осторожные были, как теперь. Там была женщина в халате и шлепках, она попросила пару картофелин, мама дала. Они поболтали о том и о сем прямо на пороге, посмеялись чему-то, женщина убежала. Потом снова зашла через месяц или два, принесла яблоки, попросила немного соли. И так время от времени. Но вот странность: мама была активисткой и скоро познакомилась со всеми жильцами, так вот, оказалось, что среди них этой женщины нет. А дом был одноподъездный. Но она продолжала забегать, даже однажды в новогоднюю ночь, все так же в шлепках и халате, принесла какие-то сувенирчики. И всякий раз мама не решалась спросить, из какой та квартиры. Говорила, что ее всякий раз охватывает какой-то непонятный трепет, почти страх. Потом к нам переехал отчим, узнал всю историю и в первый же приход якобы соседки спросил: в какой квартире, гражданочка, проживаете? Та пробормотала что-то неразборчивое и умчалась прочь. Больше она никогда не приходила.

— Ой, а что она замышляла, интересно? — разволновалась, еще шире распахнула глаза Даша. — Ограбление? Или еще хуже?

— Я не думаю. Только после этого мама все необычное и загадочное называла «соседка в халате».

Дружное хихиканье мужа и дочери стали достойным завершением этих прекрасных посиделок. А ночью Марина вдруг проснулась вся в поту, с прыгающим сердцем. И поняла, что вечером была словно под наркозом, раз могла улыбаться, рассказывать истории из детства. Между тем как ее кровиночка, обожаемая дочь, еще глубже завязла в болоте под названием «Семейство Бондарей».

30 мая, раннее утро

Иван спал, и ему снилось: он затеял уборку в квартире и обнаружил Сандру под тахтой. Она отработанным приемом вцепилась зубами в щетку пылесоса, своего извечного врага. Иван не видел ее, только тянул на себя хобот пылесоса и слышал злобно-радостное урчание. Не мог поверить, смеялся от радости и удивления, что его собака все это время была здесь, дома. А потом сигнал телефона вырвал его из состояния изумленного счастья. Звонила Серафима. Будильник на полке показывал шесть утра, поэтому он сразу спросил:

— Что случилось?

— Я планировала сперва извиниться, — хихикнула Сима. — Но ладно, к делу. Мне кажется,