Чтобы эффективно защищаться, мне необходимо было досконально изучить все детали дела, что требовало многократного погружения в материалы. С момента ареста прошло уже больше двух месяцев, и объем документов рос в геометрической прогрессии. Я старался оперативно изучать все поступающие материалы, но не менее важным было сформировать целостное представление о ситуации.

К утру воскресенья мой блокнот был исписан заметками, списками и вопросами. Отдельная страница была посвящена пропавшим из дела уликам. Самым заметным отсутствием был бумажник Сэма Скейлза. Он не был упомянут в описи личных вещей, найденных на теле, хотя там перечислялось содержимое карманов. Предполагалось, что убийца, то есть я, забрал и уничтожил его.

Этот пропавший бумажник имел для меня огромное значение. За время моей работы с Сэмом в различных аферах, он никогда не использовал свое настоящее имя. Это было его «модус операнди» – для каждой новой аферы он создавал новую личность, чтобы избежать преследования в случае разоблачения. Сэм был мастером перевоплощений. Я представлял его интересы только тогда, когда его ловили, и оставалось только гадать, сколько афер ему удалось провернуть безнаказанно.

Отсутствие бумажника в этом деле было критичным, поскольку, несмотря на месяц интенсивных поисков, Сиско Войцеховски не смог найти никаких следов Скейлза. Это была настоящая "черная дыра". За последние два года не было обнаружено никаких цифровых записей о его местонахождении. Бумажник мог бы содержать документы, удостоверяющие его текущую личность, что помогло бы связать его с «Биогрин Индастриз». Если он работал там или был вовлечен в какие-то махинации с Оппарицио, его текущая личность была бы ключом к расследованию.

Лишь в воскресенье вечером, при третьем просмотре материалов дела, я заметил несоответствие, которое, казалось, переворачивало все с ног на голову и давало мне еще один повод для апелляции к судье Уорфилд.

После того как я определился с планом действий, я связался с Дженнифер Аронсон, нарушив ее вечерние планы. Я поручил ей подготовить срочное ходатайство о принудительном раскрытии доказательств со стороны обвинения. Я подчеркнул, что в ходатайстве должно быть четко заявлено о намеренном сокрытии обвинением ключевых улик от защиты с самого начала процесса, а именно – бумажника жертвы и его содержимого. Этот шаг был рассчитан на провокацию: я ожидал, что Дана Берг будет возражать, и Уорфилд оперативно назначит слушание по вопросу раскрытия доказательств. Моя цель заключалась именно в этом – чтобы провести слушание, которое формально будет касаться спора о раскрытии информации, но на самом деле будет посвящено совершенно другому вопросу.

Я дал Дженнифер указание подать ходатайство сразу же, как только утром откроется суд, и затем прервал разговор, чтобы она могла приступить к работе. Я не стал выяснять, повлияет ли это на ее вечерние планы, поскольку мои собственные интересы были приоритетнее. Кендалл не была в ресторане «Муссо Фрэнк Гриль» с момента возвращения с Гавайев. Это было ее любимое место, где мы впервые ужинали и пили мартини. Хотя я больше не употребляю алкоголь, я договорился с ней: ужин в «Муссо Фрэнк», в воскресенье вечером, в обмен на возможность работать из дома и посвятить выходные делу. Эта работа принесла свои плоды, и теперь я так же предвкушаю вечер, как и Кендалл. Я передал эстафету Дженнифер, сообщив, что встречусь с ней в ресторане «Никель Дайнер» утром, после того как она подаст ходатайство. Я также попросил ее передать всей команде защиты, чтобы мы собрались на завтрак и обсудили последние три дня.

Ужин в «Муссо», несмотря на бесконечные мартини, стал для меня долгожданной передышкой от мыслей о предстоящем суде. Он вернул нас с Кендалл к тому, что было семь лет назад, до её отъезда на Гавайи. Меня особенно тронула её уверенность в том, что наши отношения не закончатся. Мысль о возможном обвинительном приговоре и пожизненном заключении никогда не приходила ей в голову, и она не затрагивала эту тему, обсуждая наше будущее. Это было наивно, но так трогательно. Я не хотел её разочаровывать, хотя понимал, что это будет наименьшей из моих проблем, если я проиграю дело.

— Невиновность не гарантирует оправдания, – сказал я. — В суде может произойти что угодно.

— Ты всегда так говоришь, – ответила она. — Но я знаю, что ты выиграешь.

— Давай сначала дождемся вердикта, прежде чем строить грандиозные планы, – предложил я.

— Всё равно, когда всё закончится, я планирую, что мы уедем на пляж и забудем обо всём этом.

— Было бы здорово, – согласился я.

И на этом мы остановились. 

Глава 17 

Понедельник, 13 января

Утро началось с завтрака, на котором Дженнифер появилась последней. Пока мы уже сидели за столом, команда отчитывалась о проделанной работе с момента нашей последней встречи. Прогресс был незначительным, что, в основном, объяснялось прошедшими выходными.

Циско доложил, что с вечера пятницы за Джинни Ферриньо велось наблюдение, однако никаких признаков контакта с Луисом Оппарицио выявлено не было.

Тем временем Босх сообщил, что активно работает со своими контактами в правоохранительных органах, пытаясь выяснить, почему «Биогрин» оказалась в поле зрения ФБР.

Дженнифер, не будучи в курсе последних событий, задала ряд вопросов, чтобы восполнить пробелы в информации. Она спросила, есть ли какие-либо доказательства, помимо его грязных ногтей, указывающие на связь Сэма Скейлза с «Биогрин». Босх ответил, что под этим именем такой связи не прослеживается, поскольку в компании нет никаких записей о его трудоустройстве, ни сейчас, ни в прошлом.

— А что с ФБР? — поинтересовалась Дженнифер. — У нас есть представление об их планах?

— Пока нет, — ответил Босх. — Я решил не действовать напрямую, поэтому пока лишь собираю сведения о Скейлзе.

— В пятницу днем я наблюдал за автоцистерной, которая покинула территорию, — добавил Циско. — Просто из любопытства, куда она направляется. Но она заехала в порт, через контрольный пункт, и мне пришлось остановиться. Примерно через полчаса она вернулась на нефтеперерабатывающий завод. Полагаю, она либо доставляла, либо забирала груз.

— Мы предполагаем, что Сэм Скейлз был водителем? — спросила Дженнифер. — В чем тут подвох?

— Может, машина ехала по обычному маршруту, — предположил Циско.

— Нет, — возразил я. — Я знал Сэма. Он никогда не действовал по правилам. Он что-то замышлял, и