Ох, как жаль было Настасье, что мать вдруг стала поворачиваться к ней такой невыгодной стороной!.. Да она и подозревать не могла, что мать у нее такая… Вовсе не идеальная. Права, что ли, была сестрица?

Вскоре квартиру, в которой ютилась баба Шура, признали-таки негодной для проживания: дом садился больше именно на том конце, и трубы «летели» одна за другой. В ближайших кварталах многие «деревяшки» уже были снесены за ветхостью. Старый, «деревянный» город постепенно превращался в пустырь. Да и то: дома там уже по два срока отслужили.

Бабушка Шура все чаще приходила к старшей дочери: то, чтоб «убежать» от гостей-собутыльников, которые к одинокой и приветливой старухе повадились, а не впускать их она так и не научилась; то просто потому, что ей было «неловко» одной (ни радио, ни исправного телевизора у нее не было, а деньги все уходили на оплату долгов Клавдии). Она рассказывала, что в жилконторе ей уже предлагали переехать из рушащейся квартиры в коммуналку, с девятью соседями… Настасья, продолжая сердиться на мать, сухо советовала ей не делать очередной глупости. Но мать страшно боялась зимнего холода в квартире, боялась одиночества…

В один из октябрьских вечеров в квартире Настасьи раздался телефонный звонок: звонила сестра, с которой они давно не общались: «Настя, мать умерла. Вчера или позавчера. Дети ее нашли. Инсульт, наверно. А я ей уже квартиру подыскала для переезда…»

Настасью словно пригвоздило к полу. Как так? Почему?? Не имела права! Ведь она еще не старуха! Крепкая, шустрая… На дороге за ней не угонишься! Как она смогла их бросить?! В состоянии войны… И… как теперь жить?!.

Но для нее все было уже поздно. Не вернуть. Не помириться. Не поговорить… У нее украли мать! А для сестры — все в самый раз… Пора вступать во владение наследством. И выкидывать из квартиры вещи матери.

С противоположных сторон повлеклись они к той страшной квартире, где лежала давно остывшая, ничего уже не чувствующая, породившая их мать…

Примечания

1

any money — немного денег (англ.)