Отключив телефон, генерал с сочувствием подумал о Носове: «Этот сыщик выторговал себе и подчиненным свободу и возможность продолжить службу. Он еще не знает о принятом на самом верху решении реформировать милицию и очистить ее ряды. А кем они заменят взяточников и проходимцев, если все общество насквозь прогнило? И сама система безжалостно перемалывает порядочных людей и избавляется от них. И этого искателя правды Носова первым отправят в отставку. Зато оставят в милиции оборотней, несущих золотые яйца начальству. Печально. А может быть, мне самому подать рапорт и уйти на пенсию?!»

Генерал горько усмехнулся, отлично зная, что никогда добровольно не откажется от мундира, дающего ему стабильное материальное благополучие и власть.

А полковник Носов, покинув главк, чувствовал себя вываленным в грязи. «Всегда считал себя сильным и смелым. А сломался легко, без всякого сопротивления. И, честно говоря, не ради подчиненных сыщиков, а за свою личную судьбу испугался. И слабое самоутешение — не мы плохие, а времена ныне худые, — меня не оправдывает!»

Носов со злостью прибавил скорость: он знал, что никогда не простит себе проявленной слабости.

До начала реформ и создания в стране полиции оставалось менее четырех месяцев.