– Внимательнее... Внимательнее...

Вобрав голову в плечи, Изместьев неотрывно смотрел, как лопатами перекусывают холм, как он низится, убывает, как увеличивается провал, как милиционеры руками счищают крошево с крышки маленького гроба, как, расшатав, выпрастывают его, вынимают.

– Вскрывайте.

– Не надо, - хрипло сказал Изместьев. - Прошу вас, - и показал: - Там.

Кручинин сам шагнул в яму. Снял горсть земли и, ощупав дно, вынул волглый, испятнанный глинистой слизью плащ, в котором было завернуто что-то тяжелое.

– Топор?

Изместьев кивнул.

– Яша, - сказал Кручинин. - Все подтвердилось.

Вы были правы.

Катя отвернулась - она не могла больше на это смотреть.

– И в ответ на все напевы затоптал ногами в грязь... Что ж, будем заканчивать. Финита ля комедиа.

Изместьев устало поднял руку.

– Два слова... Прошу вас, - говорил он тусклым, ослабшим голосом, медленно подбирая слова. - Думал... не доживу... Спасибо, юноша... Спасибо... Выбор не принадлежит человеку... Небо... простит... Прощайте... У меня к вам... последняя просьба.

– Пожалуйста.

– Разрешите... похоронить Цыпу.

– Конечно. Мы не варвары, - сказал Кручинин. - Приступайте, товарищи. Сделайте для убийцы доброе дело.

Милиционеры переглянулись.

– Так надо.

Они небрежно столкнули в яму гроб. И взялись за лопаты.

Сохлые комья земли гулко застучали о крышку.