– Так давай съездим?!

– Когда у тебя выходной?

– Завтра.

– С утра тогда и сгоняем. Пей давай, пока горячий, замерз – аж уши красные! – рассмеялся Женька, глядя на лицо друга.

– Ага, минус такой ударил, еле машину с утра завел! – подул на чай в кружке Федя и с удовольствием сделал небольшой глоток.

Когда Колчин уехал, Женька погасил на кухне свет и встал у окна, дожидаясь прихода жены. Вскоре к подъезду подъехал «москвич», из которого выпорхнула Полина. Следом за ней вышел высокий мужчина в дубленке. Он что-то говорил ей, держа ее за варежку. Затем обнял ее и поцеловал в щеку.

Женя напрягся, руки сжались в большие кулаки… «Неужели она…» – подумал он, наблюдая за покидающим его двор «москвичом».

Вместо того, чтобы требовать от жены объяснений, он ушел в спальню и прилег на кровати рядом со спящим сыном, который так и не выпустил из рук зайца, подаренного Колчиным.

Получить в аренду здание на Каменской им удалось моментально. Потратив около недели на ремонт, уже к следующему понедельнику Немец открыл двери нового спортивного клуба и с нетерпением ждал Колчина, который должен был привести тренера-корейца для знакомства.

Федя подъехал к зданию клуба около пяти часов вечера, и, к большому удивлению Жени, в двери нового спортклуба он вошел не один, а с двадцатью спортсменами из «Барса», включая его верных друзей Юру Клиша и Игоря Чернику.

– Не ожидал! – удивленно пожимал он руки своим ученикам.

– Поздравляем, Жека! Новое начало! – Игорь крепко обнял его и похлопал по спине.

– Вскоре к нам присоединяться и другие, – пообещал Клиш.

– Федя, тренер твой обещанный где? – обратился Женька к Колчину.

– Сказал, сам доберется. Хотел посмотреть маршрут до будущей работы самостоятельно… А вот и он! Кенг Хан собственной персоной! – указал он на дверь, в которой стоял высокий кореец, одетый в широкие черные штаны и куртку, поверх которой был повязан красный шарф.

– Ну что, готовы к тренировке? – громко спросил он с легким акцентом, в то время как парни с интересом рассматривали его. – Даю пять минут на то, чтобы переодеться. Кто опоздает, пятьдесят отжиманий. Это вам не карате, это тхэквондо! – заявил он и, достав из куртки секундомер, засек время.

Парни толпой ринулись в раздевалку переодеваться.

Женька улыбнулся Хану:

– Сработаемся.

– Вы, Евгений Александрович, не отлынивайте, к вам это тоже относится, – коротко бросил ему Кенг Хан. – Тренерская где?

Он снял с себя мокрую от снега куртку, оставшись в кимоно.

– Здесь, пожалуйста, проходите. – Женя посмотрел на него с уважением и провел в небольшой кабинет.

Ровно через пять минут началась тренировка. Новый тренер во время разминки двигался легко и быстро. Колчин и Немец, радостно поглядывая друг на друга, как и все остальные, старались поспевать за его движениями.

«Вот тебе и тхэквондо», подумал абсолютно вымотанный, мокрый Женька, распластавшись на мате после тренировки.

Черника и Клиш все еще отрабатывали новый прием. Колчин, тяжело дыша, рухнул рядом.

– Харе разлеживаться! Иди поговори с тренером. По деньгам порешай, – толкнул он друга в плечо. Тот качнулся и вскочил на ноги.

Кенг Хан оказался человеком прямым и четко озвучил свои условия работы. Обсудив с ним заработную плату, обе стороны пришли к согласию и остались довольны.

– Клуб как ваш называется? – поинтересовался новый тренер. – Куда людей приглашать на тренировки?

– Пока не назвал, – провел рукой по мокрым волосам Немец. – Только с арендой разобрался, пол поменял, маты прикупил, раздевалку сделал, душевую на этой неделе доделаем… А вот про название меньше всего думал.

– Назови «Хакдари»… – предложил Кенг Хан, посмотрев на него таким взглядом, словно заглянул ему в душу.

– Это что означает?

– Журавль. – Он встал в стойку на одной ноге и, удерживая равновесие, поднял ударную ногу к колену опорной ноги и замер. – Hakdari-seogi – стойка журавля.

– Как насчет «Тайгер» или «Тигр»?

– УМЕНИЕ БАЛАНСИРОВАТЬ УДЛИНЯЕТ ЖИЗНЬ, – вдруг выдал Кенг Хан – и Женька вздрогнул.

– «Хакдари», – повторил для себя он новое слово. – Ну ничего так звучит.

– Помни: удлиняет жизнь, – повторил Кенг Хан и, поклонившись, за секунду испарился из тренерской.

Бархат

1994 год

Не спавший неделями Петька сидел в замызганной ветровке на лавке за решеткой в зале суда, схватившись за голову руками, в ожидании приговора. Его мать, старенькая, скукоженная женщина, утирала градом сыплющиеся слезы, замотавшись в теплую шаль. Собравшиеся вокруг люди тихо перешептывались. Местный поселковый адвокат Илья Ильич, нетерпеливо поглядывал на свои дешевые часы с поцарапанным циферблатом: время обеда, а судья все тянул резину.

Перед глазами Петьки сейчас пролетела вся его жизнь: детство, дом с печью, собака, батька, с которым он колол дрова, мать, пекущая пирожки; школа, друзья во дворе и, наконец-то, чертова дискотека в доме культуры, на которой полтора года назад он встретил Янку, после чего перевернулась вся его мирная жизнь. Яна в зале суда тоже присутствовала. Но в его сторону она старалась не смотреть, хотя Петька на протяжении всего процесса глаз с нее не сводил.

Тогда на дискотеке ему пришлось подраться из-за нее со своим бывшим одноклассником. Пока несостоявшийся кавалер, пригласивший ее на танцы, лежал на земле и плевался кровью, она взяла Петьку-победителя под руку и отправилась с ним обратно в здание дома культуры. Он влюбился в нее с первого взгляда: блондинка с пышной грудью и длинными, словно у цапли, ногами. Сам Петька был тоже хорош: высокий, крепкий детина с темно-карими глазами и большими кулаками. В поселке его побаивались, что позволило ему сразу отогнать от Янки половину женихов.

Он был готов ради нее на все и старался исполнять любые капризы, только запросы ее с каждым днем росли, а вот Петькины возможности – нет. Пару раз он ловил ее целующейся с другими парнями, лица которых он превращал в кашу, а Янке давал лишь легкую пощечину, о которой потом сильно жалел, извинялся. Та же убеждала его, что это больше не повторится, если он ей подарит ту или иную вещь… Мать, до которой постоянно доходили слухи, говорила ему: «Оставь эту потаскуху, она до добра тебя не доведет», но Петька был так сильно влюблен, что, даже когда вытащил ее на Новый год в амбаре из-под друга, расстаться с ней не смог. У друга, естественно, в ту ночь была сломана челюсть, а Янке он сначала надавал по голой жопе так,