– Обвинение? В чем?

– Как минимум – в злостном хулиганстве.

– Не понял. Он же свой. Сыщик он. Детективное агентство «Сова».

– Не сова он, ваш Крылов, а волк. Троглодит… Он тут солидную даму в Прагу провожал. И перед самой регистрацией в клочки порвал ее загранпаспорт, а авиабилет в рот себе засунул. Свидетели говорят: долго жевал и проглотил. Как удав. А ты говоришь – сова.

– А женщина эта, она улетела?

– Кто же ее без паспорта выпустит? Без билета еще могли бы – в кассовом компьютере копия есть. А без паспорта – шалишь! Погранцы ни за что не пропускали.

– Где она сейчас, капитан? Где Елизарова?

– Сидит в соседней комнате и строчит на всех жалобы. На нас тоже. Требует, чтоб ее немедленно на любой рейс посадили – в Будапешт, в Вену, в Париж. Куда угодно.

Слышавший весь разговор Жулькин подошел к столу спокойно и протянул капитану сначала свое удостоверение, а затем фоторобот.

– Вы эту женщину не видели?

– Так я уже адвокату сказал: сидит гражданка Елизарова в соседней комнате и жалобы на всех катает.

– Ясно! Значит так: Крылова немедленно освободить. Действовал он по моему заданию. Задерживал опасную преступницу. Задерживал, а не хулиганил! Это первое. Далее… Послушай, капитан, у тебя наручники найдутся?

Жулькин остался в Шереметьево, а Романа с Наташей к их дому на Фрунзенской набережной подбросил на своей «Волге» Олег… Время было позднее. Вернее – раннее. Около пяти утра.

В лифте Роман нажал кнопку своего этажа и только потом с надеждой спросил:

– Зайдешь?

– Нет, Ромик. Устали мы очень. Спать хочется… Может быть лучше ты ко мне зайдешь?

– На чашечку кофе?

– Перед сном кофе вредно…

Лифт остановился со скрипом раздвинул свои двери, но, сообразив, что здесь все равно никто выходить не собирается, захлопнул их и стал ждать команды.

Наташа нажала кнопку своего этажа.

Телефонный звонок разбудил их в полдень. Это Ласкин спешил выразить благодарность за освобождение.