Мама через гостиную прошла к входной двери — небось собиралась его остановить — но он ее одурачил, зайдя с заднего хода. Папа добрался к кухонной двери слишком поздно: она и рот Биксби открылись одновременно.

— С утром, Иофор, — начал он своим елейным голоском. — И до чего же горестное это утро! Всем сердцем сожалею, что приходится тебя тревожить так рано по столь прискорбному поводу, но, кажется, сегодня опять намечается пекло. — Он вытащил рулетку. — Хочу покончить с измерениями да перейти к остальному. Такой жарой, чем скорее мы все запакуем и отправим, тем лучше, если понимаете, о чем я…

— Извиняйте. — Папа встал в дверях, не давая Биксби заглянуть внутрь. — Но не заглянули бы вы попозже?

— Насколько позже?

— Точно не знаю. Мы сами еще толком не разобрались.

— Ладно, но не затягивайте, — согласился Биксби. — А то лед у меня закончится.

Тут папа захлопнул перед Биксби дверь, и тот удалился. Когда мама вернулась из гостиной, папа дал ей знак держать рот на замке, но, конечно, это не остановило дедушку.

— Что все это значит? — спросил он.

— Обычный визит вежливости.

— С каких это пор? — Дедушка с подозрением прищурился. — Старик Биксби… да с ним никто не хочет водиться. И не мудрено, индюк индюком! Возомнил себя южным плантатором. А на деле простой гробовщик, ни дать ни взять.

— Твоя правда, дедушка, — поддакнула Сьюзи. — Он приходил снять с тебя мерку для гроба.

— Для гроба? — Дедушка так и взвился на дыбы — ну прямо чистый боров, когда застрянет в заборе из колючей проволоки. — На хрена мне гроб?

— Ну, ты же умер.

Вот она ему все и выложила. Мама с папой готовы были ее поддержать, но дедушка так расхохотался, что чуть не лопнул со смеху.

— Святые угодники, дитя, откуда такие мысли?

Папа, вынимая ремень, двинулся к Сьюзи, но мама, покачав головой, кивнула на дедушку.

— Это чистая правда. Ты прошлой ночью преставился. Неужто не помнишь?

— С памятью у меня лады. Занемог просто, очередной приступ.

— На этот раз приступом не ограничилось, — вздохнула мама.

— Тогда припадок?

— Не просто припадок. Тебе так поплохело, что папе пришлось вытащить дока Снодграсса из кабинета: испортил ему игру на самом интересном месте. Толку, правда. К его приходу ты нас уже покинул.

— И ничего я вас не покидал. Вот он я, тут.

— Так, дедуля, кончай петушиться, — встрял папа. — Мы все тебя видели. Мы свидетели.

— Свидетели? — Дедушка поддернул помочи — верный знак, что вышел из себя. — Где это вы таких словесов набрались? Будете судом присяжных решать, что ли, живой я или умер?

— Но дедушка….

— А ну-ка не дерзи, сынок. — Дедушка встал. — Никтошечки не зароет меня, пока сам не разрешу.

— Куда это ты намылился? — спросила мама.

— Туда же, куда и каждое утро. Посижу на крылечке, погляжу, что вокруг творится.

Проклятье, но так он и поступил — бросил нас в кухне.

— Нет, ну охренеть, да? — Мама показала на плиту. — Я выдрала половину овощей в огороде и как раз обдумывала поминальный пир. Уже рассказала всем про жаркое из опоссума. Что соседи подумают?

— Кончай бухтеть, — сказал папа. — Может, он и правда не умер.

— Мы думаем иначе. — Мама состроила гримасу. — Просто он вредничает. — Она толкнула папу. — Вижу лишь один выход. Сходи-ка ты за доком Снодграссом. Скажи, пусть тащится сюда и все улаживает.

— Пожалуй, что так, — вздохнул папа и вышел через заднюю дверь.

Мама посмотрела на меня и мою сестру Сьюзи:

— А вы, детвора, ступайте на веранду и побудьте с дедушкой. Постерегите его, пока не приедет док.

— Да, мама, — кивнула Сьюзи, и мы поплелись на выход.

Ясное дело, дедушка, как ни в чем ни бывало, сидел в качалке, с прищуром наблюдая за машинами на дороге, и за тем, как их водители с бранью пытаются объехать наших свиней.

— Глянь сюда! — Он показал пальцем. — Видишь того толстяка на «Хапмобайле»? Мчался по дороге, будто за ним все черти гнались… небось миль тридцать в час выдавал. Не успел он притормозить, как старушка Бесси шмыг из бурьяна у него под носом, и машина полетела прямиком в кювет. Ну умора, в жизни такого не видывал, чесслово!

Сьюзи покачала головой:

— Так тебя уже нет в живых, дед.

— Слышь, ну что ты опять заладила! — Дедушка неприязненно зыркнул на мою сестру, и та заткнулась.

И тут на своем большом «Эссексе» подъехал док Снодграсс и припарковался рядом с необъятной тушей старушки Бесси. Док и папа вышли и неторопливо поднялись на веранду. Они о чем-то ожесточенно трещали, док качал головой, будто не верит папе ни на грош.

Затем док заметил на веранде дедушку и встал как вкопанный. Глаза его вылезли из орбит.

— Господи Иисусе! Что вы тут делаете? — спросил он дедушку.

— А что, по-вашему? — окрысился дедушка. — Уж и на собственном крыльце насладиться миром и покоем нельзя?

— Покоиться с миром, вот что вы должны бы сейчас делать, — ответил доктор. — Вчера, когда я вас осматривал, вы были мертвее некуда.

— А ты, по-моему, был пьян в стельку!

Папа кивнул доктору:

— Ну, что я вам говорил?

Доктор, будто не услышал.

— Возможно, я немножко ошибся, — подойдя к дедушке, начал он. — Не возражаете, если я сейчас вас осмотрю?

— Валяй, — усмехнулся дед. — Мне спешить некуда.

Доктор открыл свой черный саквояжик и приступил к делу. Первым делом он засунул в уши стетоскоп и послушал грудь дедушки.

— Ничего, ни звука. — Руки его тряслись.

— А чего ты ждал… радио-кантри-шоу?

— Не до шуток, — оборвал его доктор. — А если я скажу, что ваше сердце больше не бьется?

— А если я скажу, что твоему стетоскопу крышка?

Доктора прошиб пот. Достав зеркальце, он подержал его у губ деда.

— Видите? Не запотело. Значит, вы больше не дышите.

Руки его дрожали, пуще прежнего.

Дед покачал головой.

— Зато ты как дыхнешь, мула в двадцати шагах с ног свалит. Вот на себе бы свое зеркало и опробовал бы.

— А на это что скажете? — Доктор достал из кармана лист бумаги. — Взгляните сами.

— Что это?

— Свидетельство о вашей смерти. Прочтите вот тут. — Доктор ткнул в строчку пальцем. — «Причина смерти — остановка сердца». Так в медицине говорят про сердечный приступ. И это официальный документ. Хоть в суд с ним иди.

— И пойду, раз решили втягивать в это закон, — ответил дедушка. — Вот будет зрелище! Вы, с вашим дурацким клочком бумаги стоите на одном, а я напротив живей живого! Как думаете, кому поверит судья?

Глаза дока снова полезли из орбит. Он попытался засунуть