— Нашему художнику наконец-то повезло, Ватсон. Его письмо переполнено всевозможными новостями. Он сбрил бороду и воссоединился с невестой.

— Замечательно, Холмс.

— Это еще не все. Взгляните-ка на эти две газетные вырезки.

В первой сообщалось об уголовном процессе по делу Хардкасла (мы с Холмсом там присутствовали) и об исключении его из списка стряпчих. Слушания же по делу Эштона, куда нас также вызывали, из-за участия Хардкасла и в этом процессе проводились in camera[1]; их отложили sine die[2]. Вот почему ни в дорсетских, ни в центральных газетах не появилось отчетов об этих слушаниях. Но в ходе процесса высокопоставленный сотрудник полиции сообщил Холмсу, что в доме Эштона обнаружили охотничью винтовку с одной стреляной гильзой, а также несколько карнавальных масок.

Вторая вырезка оказалась еще более сенсационной, чем первая. В ней излагалась необычайная история о том, как художник нашел под дубовым полом своей студии несколько жестянок с золотыми гинеями на общую сумму в двадцать тысяч фунтов. Как я и ожидал, о Холмсе не упоминалось ни словом. В конце заметки просто сообщалось, что открытие сделал плотник, выполнявший какую-то работу для Смедхерста.

— А вот это — для вас, Ватсон.

Холмс протянул мне маленький конверт из толстой желто-коричневой бумаги, также присланный Смедхерстом. Внутри содержалось приглашение на его свадьбу, которая должна была состояться через месяц. Я поднял глаза на такое же приглашение, отправленное Холмсу: он положил его на камин.

— Вы присоединитесь ко мне, Холмс?

Мой друг загадочно улыбнулся:

— Полагаю, что нет, Ватсон. Брак — дело очень ненадежное и рискованное. Но вы можете передать жениху и невесте мои наилучшие пожелания и, если захотите, какой-нибудь подходящий подарок из ювелирного магазина Джеррарда.

И он потянулся за скрипкой.

Примечания

1

В закрытом судебном заседании (лат.).

2

На неопределенный срок (лат.).