Мастерс внес в блокнот очередную пометку. Его внешняя невозмутимость и приветливость таили в себе опасность.

– Прекрасно, мэм, – с интересом заметил старший инспектор. – Вот только одно. Вы вполне уверены, что мистер Шуман не подмешал яд, когда относил напитки в гостиную?

Миссис Синклер и сэр Деннис Блайстон подтвердили в один голос: в этом нет сомнения.

– Мы наблюдали за ним из холла, – пояснила Бонита. – Поднос был немного влажным, и я не хотела, чтобы его ставили на дорогую мебель мистера Хэя.

– Понятно. В гостиной коктейли сразу разлили по стаканам?

– Нет, их разлили позже. Только «Хайбол» Денни был уже в бокале. Ах, инспектор, это так просто, – настаивала она. – Злоумышленнику оставалось только проникнуть в гостиную, подмешать атропин в шейкер и бокал с «Хайболом», и – страшно подумать – на этом все.

– М-да. И все. Подмешать атропин в шейкер для коктейлей. Да?

– Разумеется.

– Продолжайте, мэм.

Миссис Синклер замялась:

– Право, добавить почти нечего. Потом мы пошли в гостиную. Мистер Хэй сам разлил коктейли и раздал стаканы. Мы уселись вокруг стола. Мистер Хэй рассадил нас со словами, что хочет произнести речь. – Она вновь готова была расплакаться. – Он встал, как на собрании, и начал: «Друзья, римляне, сограждане». Обычно на собраниях так не говорят, но такова была манера мистера Хэя, и, произнося это, он трясся от смеха. Сначала предложил тост за меня. «За нашу Белую леди», – провозгласил он. Мы выпили. Потом он сказал, что намерен кое-что сообщить, что это вроде празднования…

– И что же он хотел сообщить, мэм? – допытывался Мастерс, пока миссис Синклер смотрела в камин.

– Но в том-то и дело. Он так и не договорил. Сначала он вспомнил анекдот о двух шотландцах. Рассказав эту смешную историю, он разволновался, говоря, что она, в свою очередь, напомнила ему другую историю, которую он должен рассказать, пока не забыл. И он завел одну из этих бесконечных историй, изобилующих диалектными словечками, – мистер Хэй любил подражать диалектам, в особенности ланкаширскому. Так вот, поначалу эта история не показалась мне такой уж смешной. Но вдруг я расхохоталась. Мы все хохотали, всё громче и громче. Мне стало очень жарко, поплыла голова. Мистеру Хэю наверняка тоже было жарко, потому что по его лицу струился пот, а рыжие волосы встали дыбом. Он так хохотал, что едва мог говорить. Очень странное зрелище представлял собой мистер Шуман – обычно такой хрупкий и деликатный, он согнулся почти пополам, прижав руки к бокам и топая по полу. Последнее, что я помню, – это лицо мистера Хэя в обрамлении огненно-рыжих волос, которое как будто раздувалось и заполняло собой комнату. Он говорил что-то на диалекте, указывая на нас. Все смешалось и завертелось, и все. – Миссис Синклер говорила с отстраненным видом, глядя то на огонь в камине, то на Мастерса. Однако ее рассказ отличался необычайной живостью – видимо, благодаря художественному вкусу женщины – и сопровождался изящной жестикуляцией. – Не хочется даже об этом вспоминать, – закончила она.

Старший инспектор повернулся к Блайстону:

– Теперь вы, сэр. Можете что-нибудь добавить?

– Боюсь, что нет, – ответил Блайстон, поднося ко лбу свою примечательную руку. – Конечно, я сознавал, что происходит что-то неладное. Но времени разбираться с этим не было. Более того, мне захотелось петь. Я уже собирался затянуть матросскую песню: «Правь к берегу, матрос, правь к берегу». Не могу вспомнить, запел ли я на самом деле.

– Вы тоже считаете, что никто из вашей компании не мог отравить напитки?

– Разве это не очевидно?

– И вы считаете, что кто-то посторонний подмешал атропин в шейкер, пока все вы находились на кухне?

– Да.

– И, за исключением вашего «Хайбола», напитки разлили по стаканам, только когда вы все вернулись в гостиную? Вы видели, как коктейли разливают по стаканам?

– Несомненно.

Само добродушие, Мастерс откинулся на спинку стула.

– Ну хватит! – отрезал он. – Признаюсь, я получил удовольствие, наблюдая за всем этим балаганом. Но должен предупредить вас обоих, что пора нам перейти к делу, а вам выложить правду. Дело в том, что в шейкере атропин обнаружен не был. Вы следите за ходом моих мыслей, сэр? Из этого следует, что атропин, вероятно, подмешали в каждый напиток после того, как коктейли были разлиты. Вы говорите, что все находились в гостиной, сидели вокруг стола. Я хочу знать, кто из вас подмешал яд в напитки. Я также хочу знать, сэр, зачем у вас в карманах было четверо часов и зачем у вас, мэм, был в сумочке пузырек с негашеной известью и пузырек с фосфором. Я жду.

Глава пятая

Доктор Сандерс давно ждал этого, пытаясь угадать, как поведут себя под натиском инспектора снисходительная миссис Синклер и упрямый Блайстон. Результат нельзя было назвать триумфом Мастерса. Оба удивленно уставились на него. На миг Сандерсу показалось, что он заглядывает им прямо в голову и готов поклясться, что увидел там неподдельное изумление.

Сэр Деннис Блайстон поднялся со стула. Изумление постепенно сменялось раздражением.

– Совершенно необязательно, – отрывисто произнес он, – испытывать на нас ваши полицейские трюки. Мы стараемся вам помочь.

– Это не трюки, сэр, – возразил старший инспектор. – Это сущая правда. Если не верите мне, спросите доктора Сандерса. В том шейкере для коктейлей атропина не было.

Блайстон некоторое время разглядывал инспектора. Казалось, прямые мрачные доводы Мастерса проникают в его мозг как яд. Потом он повернулся к миссис Синклер.

– Господи, Бонни, – произнес он изменившимся голосом, – так что же все-таки произошло?

– Полагаю, вам лучше самому все вспомнить, сэр. Начинайте! Не принимайте близко к сердцу, просто попытаемся вместе докопаться до истины. Вы же все понимаете. Если бы коктейли были разлиты до вашего возвращения в гостиную и стояли на столе, пока все вы находились на кухне, ваш рассказ имел бы смысл. Но все было не так. Вы или, вернее, дама уверена, что в приготовленных напитках ничего плохого не было, поскольку миссис Синклер их пробовала. Отлично. С ними было все в порядке до того момента, пока их не разлили по стаканам, потому что в шейкере атропина нет. Но после того как коктейли были разлиты для тоста, кто-то подмешал яд в каждый стакан. Все вы сидели за столом, вы должны были видеть, кто это сделал. Итак, не хотите мне что-нибудь сообщить? Не желаете изменить свои показания?

Блайстон воздел руки к небу, а потом бессильно уронил их.

– Я ничего не хочу менять, – сказал он. – Все