– Ну, что скажешь? – спросил начальник сыскной, едва Меркурий переступил порог кабинета.

– Дело – дрянь, Фома Фомич!

– Совсем дрянь или можно что-то выбрать?

– Совсем! Когда вы сегодня вспомнили, дескать, слухи в прошлом году ходили про лисью ротонду…

– Будто мы её себе взяли?

– Да. Так вот я только что получил сведения от своего агента-доносчика, он случайно подслушал разговор в трактире, что эти слухи могут быть верны!

– То есть? – нахмурился фон Шпинне.

– А то и есть, что лисью ротонду мог взять кто-то из наших!

– Ты думаешь, это правда?

– Хотелось бы думать, что нет. Однако сегодня шепнул мне человек один, и я ему верю, что эту ротонду кто-то в сыскной полиции получил от Лаптевых, в качестве оплаты…

– За что?

– За сведения. Он навёл братьев на купца Степанкина, и за это они расплатились лисьей ротондой.

– Это очень и очень неприятные известия, – нахмурился фон Шпинне. – Ты выяснил, где может прятаться беглый Лаптев?

– Выяснил, но думаю, что он нам пока не нужен…

– Почему? Поймаем, припрём, и он нам всё как на блюдечке выложит: кто, что, за сколько и кому отдал лисью ротонду.

– Это вряд ли. Кузьма – меньший из братьев, он, скорее всего, ничего не знает. Всем старший, Егор, заправлял. Мы сейчас начнём вокруг Кузьмы кольца вить, а тот червь, который тут у нас в сыскной обосновался, забеспокоится, насторожится, и кто знает, что может сделать…

– Да, ты, похоже, прав. Нам сейчас суета не нужна, чтобы главную рыбу не спугнуть. Хорошо! – Начальник сыскной почесал голову. – Значит, если верить сведениям, добытым тобой сегодня, выходит… – Фома Фомич замолчал и медленно перевёл взгляд на Кочкина. – Что выходит?

– Мужчина, который оставил ротонду, это… – Меркурий округлил глаза, – это человек из сыскной полиции! Но как он может быть связан с убийством Сиволапова и со смертью Пядникова?

– Хороший вопрос! – рассмеялся начальник сыскной. – Беда в том, что мы с тобой не знаем на него ответа.

– Что будем делать?

– Извечный для всякого русского человека вопрос – что делать? Нужно ещё раз всё хорошенько обдумать. Обычно помогает выстроить все события в правильном хронологическом порядке. Итак, в самом начале ко мне пришёл доктор Викентьев и принёс то, что он вынул из руки умершего Пядникова. Это был восковой шарик с подмешанными в него волосками. Как объяснил сам доктор, волоски эти не что иное, как вырванные человеческие брови. Какой из этого можно было сделать вывод?

– Ну…

– Купец Пядников, по какой-то нам непонятной причине, совершал по своему салону ночные прогулки. И вот в одну из таких прогулок его хватает удар. Купец падает. Во время падения пытается за что-нибудь ухватиться. За что? Поблизости только восковые фигуры. Вот за одну из этих фигур он и хватается… Это подтверждает воск в его руке. Но осмотр фигур не выявляет никакой порчи или неисправности. Что это значит? Что воск в руку купца попал каким-то другим способом, каким – неясно. И ещё, в его руке не чистый воск, а с бровями, вырванными у живого человека. Это ещё одна загадка. Как эти волоски могли попасть в его руку?

– А если предположить, что Викентьев вынул воск не из руки Пядникова?

Глава 41

Попытка восстановить хронологию

– Не из руки Пядникова? – нахмурился начальник сыскной.

– Да! – яростно кивнул Кочкин.

– Признаться, мне это как-то совсем не приходило в голову… Может быть, я не так испорчен, как ты? – Фома Фомич на мгновение задумался, потом махнул рукой. – А зачем это доктору?

– Не знаю!

– И я не знаю! Нет, ты шагнул куда-то в сторону. Давай вернёмся на тропинку и будем исходить из того, что Викентьев вынул воск из руки Пядникова. Доктору становится интересно, он ведь у нас полицейский доктор. Он, предполагая, что Пядников во время падения мог схватиться за одну из фигур, осматривает салон и не находит никаких следов, где купец мог испачкаться…

– Он мог испачкаться в каком-нибудь другом месте, – заметил Кочкин.

– Где? – вопросительно уставился на своего помощника фон Шпинне.

– Может быть… – Чиновник особых поручений задумался и после непродолжительной паузы виновато улыбнулся. – Не знаю.

– И никто не знает… – Фома Фомич запнулся, – ну, кроме того, кто причастен к его смерти, но мы его в расчёт пока не берём. Какой мы можем сделать вывод?

– Какой?

– Пядников умер в другом месте, не в салоне! Ну, по крайней мере, я пока так могу объяснить наличие этого воска с человеческими бровями.

– А если он испачкался в одном месте, а затем пришёл в салон и там умер?

– Ты в это веришь?

– Не то чтобы верю, однако почему нет?

– А я думаю, что Пядников, испачкав руку, скорее всего, вытер бы её и выбросил воск, а не ходил с грязной! Вот ты бы стал ходить с грязными руками?

– Нет!

– Вот…

– Значит, вы считаете, он умер в другом месте?

– Нет, я так пока не считаю, это просто одно из предположений. Но если исходить из него, то не совсем понятно, что видел Сиволапов?

– Может, как кто-то, кого он узнал, вносил тело Пядникова в салон, – неуверенно предположил Кочкин.

– Отпадает! Он не мог этого видеть! – решительно взмахнул рукой фон Шпинне.

– Почему?

– В ночь, когда купец умер, Сиволапов не дежурил, стало быть, не видел ничего, что происходило в салоне. Конечно, он мог прийти туда, так сказать, в частном порядке и понаблюдать за происходящим, но это ничем не оправданный риск, ведь его там мог увидеть сменщик и узнать. А это наш осторожный городовой допустить не мог.

– Значит, он видел что-то другое!

– Именно! Но вот что? Это для нас главный, даже не так, главнейший вопрос. Однако мы отвлеклись. Итак, Сиволапов что-то видит и понимает – это счастливый случай, который бывает один раз в жизни, и его нужно использовать. – Начальник сыскной замолчал, раздумывая, потёр подбородок. – Нет, всё было иначе! Сиволапов что-то видит в салоне, но не придаёт этому значения, – возможно, это было что-то странное, однако он не счёл увиденное важным. А вот уже после смерти купца он понял истинное значение произошедшего. Нам нужно будет установить, посещал ли городовой салон восковых фигур уже после смерти Пядникова. Так Сиволапов получает в руки рычаг, с помощью которого он может значительно улучшить своё финансовое положение. Но не знает, с какой стороны подойти к делу. Раздумывает, мечется, пишет письма с вымогательствами. Но отправить не решается. Едет в Сомовск.