Инспектор поднял кисть и приготовился загибать пальцы.

– Трое скрылись на лодке вместе с доктором, – включился в процесс сержант.

– Двое лежат здесь, – небрежно сказал Норман и бутылкой указал на тела, накрытые тканью.

Чарльз посмотрел на получившийся кулак.

– Значит, пятеро.

– Был еще один, тот, что меня ранил, – вмешался Гарп, держа по привычке руку на шее в области пореза. – Ранил ножом. Таким же или подобным был убит один из нападавших.

– Тогда их было шестеро… – задумался инспектор. – А что стало причиной их ссоры?

– Делить им было нечего, они ничего не взяли, – сказал Норман.

– Вероятно, одного из них взяли в банду, только чтобы он подорвал дверь тайника? – предположил сержант.

– Звучит логично. Его решили убить, так как изначально не собирались брать в долю. Но он унес ноги, и, думаю, мы его не увидим, – подвел итог Чарльз и обратился к Норману: – Скажите, насколько ценны вещи, которые хранятся в тайнике?

– Там нет ничего ценного. Эта дверь не открывалась со смерти отца Саманты. Откуда они узнали про тайник, которым наша семья не пользуется? – спросил Норман и посмотрел на дворецкого, который к тому моменту вжался в кресло в углу комнату.

– Хороший вопрос. Мистер Гейл, ваш черед говорить.

Инспектор сделал шаг в сторону дворецкого. Джонатан едва сдерживал слезы.

– Я ничего им не говорил. Мой сын… он хотел взять совсем немного, только чтобы хватило на отплытие в Америку – так он сказал. Он так плохо выглядел, я не мог ему отказать, но теперь стыд сжигает меня изнутри…

Чарльз пристально уставился на дворецкого, считывая каждый его жест, и пока дворецкий не врал.

– Касательно того, что он ваш сын. С чего вы взяли, что он один из нападавших?

– Он появился неделю назад, накануне моего отъезда за доктором, и принес письма, которые я писал… своей даме.

Джонатан издал тихий всхлип.

– Эти письма – тайна, как и наш роман. Мы встречаемся редко, и каждая ночь для меня награда…

– Ваши романтические похождения нас не интересуют, – прервал его инспектор. – Вам этого хватило, чтобы поверить в то, что он ваш сын?

– Да. Но и его глаза – они напомнили мне о ней…

– Достаточно. Я думаю, что вас обвели вокруг пальца, – подытожил инспектор.

– А письма они могли найти в одном из домов, которые ограбили до этого, – продолжил его версию сержант. – Я согласен с инспектором, выглядит как обман.

– О чем вы с ним говорили, когда встречались?

– Я пытался его убедить покинуть город, даже отдал ему свои сбережения, но он был непреклонен.

– Он говорил о тайнике?

– Нет, спросил лишь, где кабинет мистера Брукса.

– И что вы ему ответили?

Джонатан виновато посмотрел на Нормана и неуверенно ответил:

– То, что найдет он там лишь пустые бутылки…

Сержант усмехнулся, глядя, как Норман под эти слова открывает очередную бутылку.

– Когда вы договорились встретиться в следующий раз? – спросил Чарльз.

– Завтра утром на нашем месте в старом квартале, я могу показать.

– Вы завтра отправитесь с ним на встречу, Гарп составит вам компанию.

Чарльз посмотрел на Гарпа.

– Как вы себя чувствуете?

– Достаточно хорошо для утренней прогулки.

– Может, мне пойти? – предложил сержант.

– Нам стоит проверить пару мест, где, предположительно, могут быть преступники. Гарп, у меня к вам будет просьба.

– Слушаю.

– Возьмите его живым.

5

Чердак особняка походил больше на жилой этаж, нежели на подсобное помещение. Старая мебель, небрежно покрытая серой от пыли тканью, создавала иллюзию застывших призраков, мирно спящих в темноте. Пространство было разделено на несколько комнат, большую часть которых завалили старыми вещами. Сначала Ману планировал остаться на первом этаже и послушать беседу полицейских, но голос четко дал понять, что делать это не нужно.

Стоило попасть в этом дом, как голос стал наглее вторгаться в его разум. В прошлом Ману мог не слышать его неделями и каждый раз содрогаться от его появления. Но в последние сутки он звучал в его голове достаточно часто, чтобы магический эффект, заставляющий трепетать, ослаб, даже вызвал раздражение. В такие моменты Ману ощущал себя марионеткой без собственной воли, чего прежде с ним не случалось. Но мысли ослушаться голоса не возникало. Он поступил так единожды и чуть было не поплатился жизнью.

Было у голоса и еще одно удивительное свойство – он залечивал раны. Любой порез или пулевое ранение затягивались в течение нескольких часов. Процесс этот проходил довольно болезненно – рана начинала гореть изнутри, оставляя легкий дымок. Со временем Ману свыкся с сопровождающей лечение болью и перестал ее замечать.

Выждав немало времени, когда полицейские закончат обход дома в поисках преступников, Ману поднялся на чердак, стараясь использовать тайные проходы и коридоры между стен. Оказавшись на месте, он устроился в старом кресле некогда изумрудного цвета с золотистой бахромой в дальнем углу, ближе к окну, ведущему на крышу. Оттуда открывался хороший обзор на дверь, ведущую на чердак, так что в случае неожиданных гостей был шанс уйти через крышу. Ману положил ноги на кофейный столик, откинул голову, закрыл глаза и погрузился в мысли.

Голос знал, что все произойдет именно так. Этого он и хотел – сфокусировать внимание закона на выживших преступниках и позволить действовать из тени. Если бы он не оказался в тот момент в коридоре, то о его существовании никто бы и не знал. Но сейчас они знают и понимают, что он не в ладах с бандой. Вопрос только в том, будут ли они его искать.

Вдалеке сверкнула молния. Ману посмотрел в окно. «Ночью будет дождь», – тихо произнес он. Звук дождя отлично скрывает посторонние шумы, так что у него появится шанс обыскать дом, не привлекая внимания. Прежде чем подорвать дверь в тайник, Ману внимательно изучил ее механизм. Взломать не получилось бы. Оставалось найти ключ, которым отпиралась дверь, и Ману надеялся, что голос поможет.

Город постепенно накрывало тенью. До полуночи оставалось несколько часов, которые Ману посвятил отдыху. Сны никогда ему не снились. Он спал, но сознание продолжало работать, и стоило малейшему шороху донестись до слуха, как Ману открывал глаза. Быть всегда готовым – таков принцип его жизни.

Сквозь закрытые глаза он продолжал видеть силуэты чердака. Еще он видел тень, медленно идущую от дальней стены в его сторону. Она смахивала на человека низкого роста. Он шел беззвучно, потому Ману списал появление таинственного гостя на собственное воображение. Такое уже бывало, особенно в дни сильных эмоциональных потрясений. Спустя неделю после взрыва шахты он на мгновение увидел Лиама