Еще через два часа они въехали на прохоровском «мерседесе» в поселок Лукшино, где располагался небольшой 9-комнатный особняк Прохорова. А самый большой особняк в этом поселке был у начальника таможни — 4 этажа с лифтом и 22 комнаты, если не считать 50-метровой кухни, 2-этажной бани и 6-комнатного гостевого домика. Впрочем, эта информация никакого отношения к нашему повествованию не имеет, кроме того, что автомобиль Прохорова проехал этот особняк и Прохоров со Стеллой не обратили на него никакого внимания, и не потому что ночью за корабельными соснами на участке в 120 соток его было плохо видно, а потому что они целовались уже минут пятнадцать и не обращали внимания вообще ни на что. Тем временем автомобиль въехал в заранее открытые ворота прохоровской фазенды и остановился у крыльца.

В спальне с дизайнерским интерьером в стиле минимализм было настежь открыто окно, и ветер трепал легкие бельгийские занавески с рисунками — желтыми подсолнухами Ван Гога. За окном было еще тепло — плюс 23 градуса, хотя время уже приближалось к полуночи. Перед огромной кроватью на столике стояли бутылки, бокалы и ваза с фруктами. Столик слегка трясся, как будто ему было страшно, и вазочка с мелодичным звоном слегка билась о бокал. Впрочем, этот звук был почти не слышен, так как из аппаратуры раздавалась совсем другая музыка — классика; Прохоров был эстет — во время соития он любил слушать Шопена или Шуберта, в крайнем случае Моцарта или Бетховена. На кровати Прохоров и Стелла продолжали заниматься любовью. Секс был очень бурным: если пользоваться 12-балльной шкалой Рихтера, то оценить его можно было примерно баллов в десять. По выражению лица мужчины можно было догадаться, что дело идет к финалу. Стелла вскрикивала и стонала, всячески изображая оргазм; впрочем, он к ней действительно подбирался — Прохоров был хорош в постели. За окном сверкнула молния, раздались раскаты грома и начался ливень, который сразу забарабанил в стекло, что внесло дополнительную прелесть в музыкальную какофонию звуков, наполняющих спальню. Прохоров упал головой на подушку рядом со Стеллой, некоторое время они лежали молча и тяжело дышали. Она повернулась к нему и начала целовать его руку, ключицу, шею, наконец губы подобрались к уху. Прохоров резко встал и подошел к окну. Он вдохнул свежий воздух; брызги дождя, ударяясь о подоконник, отскакивали на его мокрое от пота тело. Налетел ветер, и в янтарном свете фонарей было видно, как он качает молодые кедры, высаженные вдоль кирпичной стены участка Прохорова. Ливень начал стихать, он как волшебник на раз-два-три превратился в дождь, и капли, подхваченные ветром, понеслись над землей вместе с ним. Прохоров подошел к тумбе, на которой стояла аппаратура, сделал музыку тише и вышел в душевую комнату, Стелла проводила его взглядом и прислушалась. Через несколько секунд она услышала, как включился душ. Стелла достала из сумочки таблетку и кинула в бокал с виски. Она размешала содержимое указательным пальцем, чтобы таблетка быстрее растворилась. Потом она долила себе в фужер дорогого шампанского. Вошел Прохоров. Стелла протянула ему бокал с виски.

— Вадик, ну ты супер! У меня такого… такого не было сто лет… — Стелла закатила глазки.

— Сто лет — это большой срок, — ответил Прохоров, усмехаясь.

— Ну, пять лет, это вот сто процентов.

Прохоров взял у нее бокал и сделал глоток. Стелла ударила своим фужером по бокалу Прохорова. Питейная посуда нежно звякнула.

— Тост! Предлагаю выпить за любовь!

— Прекрасный тост.

— Нет, даже за вечную любовь.

Прохоров одним глотком допил виски.

— Вечной не бывает.

— Ну, наверно… все имеет начало и конец. Но так хочется верить в лучшее. Давай не будем о грустном.

— Кстати, о грустном…

Прохоров поставив бокал, взял со столика айфон. Пальцы быстро разблокировали экран и нажали клавишу «вызов».

— Сергей, сейчас мадам спустится, отвезешь ее куда скажет.

Стелла недоуменно посмотрела на мужчину.

— Вадик, во-первых, я не мадам, а мадемуазель, а во-вторых, я не хочу уезжать. Я хочу еще разок, а потом еще разок утром. Нет, лучше два раза сейчас и два утром.

Прохоров снова усмехнулся.

— Извините, мадемуазель. Я так много не могу, старенький уже.

— Ой, да ладно, харэ наговаривать на себя. Ты дашь фору двадцатилетним. Поверь, я знаю, о чем говорю.

— Не сомневаюсь. Просто у меня еще дела.

— Ну какие могут быть дела в такое время?

— Срочные. У меня других не бывает.

Он вытащил из брюк бумажник, а из бумажника несколько пятитысячных купюр и небрежно бросил их на кровать.

— Одевайся! В темпе!

Стелла подошла к кровати и резким движением скинула деньги на пол.

— Это что?! Я тебе не проститутка!

Она начала собирать разбросанные по полу предметы одежды. Прохоров подошел к двери и повернулся к ней. Он смотрел, как Стелла надевает трусики.

— Ну, детка, не обижайся. Конечно, ты не проститутка. Просто купи себе что-нибудь. Шмотку какую-нибудь.

Стелла, закусив губу и надев лифчик на крепкие, второго размера, груди, подняла с пола деньги и кинула их в сумочку.

— Ну, допустим. А когда мы теперь увидимся?

— Я позвоню.

Стелла обиженно шмыгнула носом и надела платье.

— Ну, Вадик, можно я хотя бы выпью кофе на дорожку? Свари мне кофе, пожалуйста.

— Дома выпьешь! Все, иди, тебя отвезут.

— Ну Вадик, у меня дома только растворимый.

— Я скажу Серому, заедете по пути в лабаз, и он купит тебе пакет самого дорогого кофе.

— Ты дурак? Я не пью кофе!

Прохоров рассмеялся.

— Ты еще и с юмором.

Стелла подошла к Прохорову и потянулась к нему губами, но Прохоров сделал шаг в сторону, взял ее за плечо, поцеловал в щеку и плавно подтолкнул в сторону двери.

— Иди уже, я сказал! Я позвоню. Никогда не вру красивым женщинам.

— Надеюсь, меня ты считаешь красивой.

Стелла, нахмурившись, вышла из спальни. Последний этап операции трещал по швам. Соблазнить объект удалось, но не ради этого Стелла три часа делала прическу, два часа красилась и одевалась в непривычную одежду. Если бы объект чувствовал что-то большее, чем желание секса, вполне возможно, он бы оставил девушку до утра, а сейчас Стелле пришлось уходить восвояси. Она спустилась по ступенькам и вышла из особняка. На улице накрапывал дождь, ливень недавно закончился, и на дорожке, ведущей от дома к воротам, растеклась огромная лужа. Стелла не к месту подумала, что дизайнер что-то намудрил, никаких луж перед особняком, который стоит не один миллион долларов, быть не должно. Она усмехнулась, обогнула по газону лужу, подошла к автомобилю и села на