смутилась и ушла. Понятые, не читая, поставили под протоколом подписи и поспешили на остановку. Патрульный милиционер покинул место происшествия еще раньше. На полянке остался один Абрамов. Ему предстояло сделать самое трудное — поместить зародыша в беби-бокс. Иван осмотрелся. За его действиями никто не наблюдал, так что он мог не соблюдать неизвестно кем придуманные правила поведения на месте происшествия и действовать так, как считал нужным. Он положил пакет на землю рядом с зародышем, приподнял верхний край пленки и веточкой затолкал зародыша внутрь. Дело было сделано! Иван обернул холодное тельце зародыша пленкой, поместил сверток в авоську и пошел в общежитие, именуемое в народе Девичьим домиком. По пути ему вспомнилось, как по потемневшей коже зародыша ползала муха, и Ивана тут же стошнило. Единственное, что он успел сделать, когда почувствовал, как спазмами сводит верх живота, так это отвернуться от тропинки и извергнуть содержимое желудка в траву, а не посреди дороги.

— Какой у вас, товарищ милиционер, желудок слабый! — с нескрываемой иронией сказала девушка у него за спиной. — Я думала, что вы все сделаны из стали, а оказывается, что нет.

Абрамов сорвал лопух, вытер брызги с ботинок. Достал носовой платок, отер губы и только тогда повернулся к девушке. Конечно же, это была та самая незнакомка, которая с нескрываемым интересом наблюдала за его действиями во время осмотра места происшествия.

— Документы при себе есть? — спросил он.

— Нет, конечно! — удивилась странному вопросу незнакомка. — Какие документы, зачем? Вы меня в чем-то подозреваете?

— Как вас зовут, где живете и где работаете?

Девушка представилась. Абрамов ей не поверил. Накопленный в уголовном розыске опыт подсказывал, что незнакомка лжет. Просто так врет, на всякий случай.

— Значит, документов с собой нет? — повторил он вопрос. — Что же, придется провести личный обыск.

— Вы не посмеете меня обшаривать, — растерялась девушка.

По решительному виду инспектора она поняла, что он не шутит и сейчас начнет ощупывать ее в поисках незаконных предметов и документов. Звать на помощь было бесполезно. На тропинке, ведущей к общежитию, они были одни, к тому же у милиционера — власть, что хочет, то и будет делать. Иван посмотрел в красивые серые глаза незнакомки и хмыкнул, довольный тем, что сбил с нее ехидную спесь.

— Я не гестаповец, под одеждой потными руками шарить не буду, — заверил он, — а вот сумочку проверю! Что там у нас лежит?

— Не надо, — попросила девушка, — я сама достану.

Незнакомка поискала в сумочке и протянула инспектору пропуск на завод «Химволокно».

— Так-то лучше! — похвалил Абрамов.

Он поставил авоську с зародышем на траву, взял документ и прочитал вслух таким тоном, словно с самого начала догадался, кто стоит перед ним:

— Анастасия Сергеевна Журавлева!

Девушка окончательно смутилась. Она не знала, как ей реагировать на поведение инспектора и что ее будет ждать дальше.

— Что же вы, Анастасия Сергеевна, наше знакомство начали со лжи? Я ведь мог вас доставить в РОВД для выяснения личности. Вы странно вели себя на месте происшествия. Вначале наблюдали за мной, потом пошли на остановку, а в итоге оказались у меня за спиной. Ребеночек в пакете, часом, не ваш?

— Какой ребеночек? — поразилась Журавлева. — Зародыш, что ли?

— Потрудитесь точно и ясно отвечать на мои вопросы, а не давать оценку состояния обнаруженного человеческого плода. Это ваш ребенок или нет?

Последние слова Абрамов произнес с угрозой в голосе, чтобы Журавлева поняла, что разговор на тропинке может закончиться предъявлением обвинения. Какого? Не важно! Как говорится, был бы человек, а статья найдется.

— Зародыш не мой, — твердо заявила Журавлева. — Если вы доставите меня к врачу, то он подтвердит, что беременности у меня еще не было.

— Если плод не ваш, то чей?

— Понятия не имею!

Абрамов посмотрел в глаза девушке, кивнул: «Верю!»

Журавлева была обычной девушкой: не красавицей, но и не дурнушкой. Ивану бросилось в глаза, что у нее небольшая грудь, узкие бедра, вытянутая талия. Русые волосы были собраны в хвост, на носу — конопушки. Фигурой новая знакомая больше походила на девочку-подростка, чем на девушку двадцати пяти лет.

— Что же, Настя, поговорим! Зачем ты наблюдала за мной?

— Мы уже перешли на «ты»? — удивилась Журавлева.

— Конечно! Какие могут быть условности здесь, посреди березовой рощи? На каком дереве висит объявление, что я обязан соблюдать приказ министра внутренних дел СССР «О вежливом и предупредительном обращении с гражданами»? Нет объявления? Тогда продолжим. Зачем ты наблюдала за мной?

— Мне было интересно посмотреть, что происходит, когда обнаруживают зародыша. Я не знала, что вы его с собой понесете, думала машина приедет.

— Ты в Девичьем домике живешь?

— Конечно, где же еще?

— Тогда пошли. Нам по пути. Судя по пропуску, ты работаешь в цехе кордовой нити уже пять лет? Училище окончила или сразу к станку встала?

— Сразу. Меня на месте обучили, как за обрывами нитей смотреть.

На выходе из рощи Журавлева спросила:

— Вы можете честно ответить на один вопрос? Что бы вы сделали с женщиной, которая избавилась от плода?

— Как человек, как отец двух детей, я бы свернул ей шею, чтобы она не лишала жизни будущего гражданина нашей страны. Как сотрудник милиции, я буду действовать по закону. — Абрамов остановился, посмотрел в глаза девушке. — Я всегда действую по закону, нравится мне это или нет.

На вахте общежития Абрамова дожидался участковый, закончивший собирать объяснения.

— Шесть человек опросил, — похвалился он.

Абрамов ничего не ответил. Собранные коллегой объяснения информативной ценности не имели. Они были написаны только для прокурора района.

Прокурором Машиностроительного района в 1978 году был Эдуард Погосян, родившийся и выросший в Сибири. На родине предков, в Армении, он бывал только в отпуске. Погосян был перестраховщиком. Любимым его выражением было: «Больше бумаги — меньше вопросов!» По любому, даже незначительному, происшествию он велел собирать объяснения. Пока Абрамов работал на месте происшествия, участковый опросил первых попавшихся женщин, возвращавшихся с работы в общежитие. Объяснения были короткими: «Я, гражданка такая-то, по поводу обнаружения человеческого плода в роще ничего пояснить не могу. Кому мог принадлежать плод, не знаю». Сбор таких объяснений считался в РОВД работой бессмысленной, но требования прокурора сотрудники милиции игнорировать не могли, вот и опрашивали граждан на потеху всему свету.

— Кто нас назад повезет? — спросил Абрамов.

Участковый обреченно вздохнул и стал набирать номер телефона райотдела. Краем глаза Абрамов заметил, как около вахты появилась и исчезла молодая женщина в синей блузке. Иван прошел к лестничному пролету и крикнул:

— Свиридова! Спускайся, поговорить надо.

К вахте вышла женщина лет тридцати, курносая, скуластая, внешне неопрятная.