люди не умеют. Может, в торговле они и преуспевают, а вот в медицине они профаны. Не понимают они специфики нашего предприятия. Всех опытных хирургов, которые тут трудились, они разогнали. Мол, они слишком дорого им обходятся. Набрали новичков, вчерашних студентов с зарплатой в три копейки. А у тех ребят ни опыта, ни чутья, ни таланта. Кроме молодости и нет ничего. Двоечники косорукие. Роберт Владленович пытался их поднатаскать, да только перессорился со всеми. Он же не может душой кривить. Если бездарность, он так прямо человеку и говорит, что руки у тебя не из того места растут. Тебя даже к пациенту с аппендицитом лучше не подпускать. Где уж тебе носы новые формировать. Тут деликатность требуется, ювелирный подход. А тебе ничего легче топора в руки давать нельзя. Ну, новые врачи написали жалобу руководству, что под началом тирана и деспота работать не будут. Роберта Владленовича на заслуженную пенсию выставили. Авелина вместе с ним ушла. Хоть к ней претензий у нового руководства особых не было, она ни с кем не ссорилась, но оставаться в клинике, где ее муж пришелся не ко двору, она тоже не захотела.
— Но ведь недавно Роберт Владленович снова вышел на работу?
— Правильно, позвали хозяева его назад. Помыкались с безрукими новичками, жалобы от пациентов пачками посыпались, судебные иски за оказанные не в должной мере услуги. Люди-то теперь стали не то что прежде, когда Роберт Владленович открывал клинику. В ту пору конкуренция у него была минимальная. При Утюге тоже дела хорошо шли: он всех конкурентов давил нещадно. При Кристинке как-то тоже все шло по накатанной: она резких перемен избегала. А вот с новым руководством Роберт Владленович сначала не сдружился. Но время показало, что он в своих прогнозах прав был. Дела у клиники пошли плохо, хозяева его снова назад позвали.
— И он пришел? После того унижения, которому они его подвергли?
— Пришел. Его же родное детище, как он его бросит. А что касается унижения, то унизили его Кристина с мужем, когда клинику у Роберта Владленовича и его жены отжали. А новые хозяева что? Они чужие люди. Они к этой истории абсолютно непричастны. С них и взятки гладки.
Но тут к воротам подъехала красивая машина, и словоохотливый охранник позабыл про подруг, отдавшись всецело своим прямым служебным обязанностям.
Катя с Олей оказались предоставлены самим себе.
— Ну, что скажешь на все это?
— По идее, Роберт с Авелиной могли бы желать зла Кристине и ее мужу. Допустим, Утюг этот умер, с него спрос теперь небольшой, но Кристина-то жива!
— А я о чем! И заметь, Авелина прожила в «Приюте» фактически бок о бок с Кристиной больше года. Небось неспроста. Вынюхивала да выведывала против нее.
— Что именно она выведывала?
— Не знаю, пока еще не знаю.
— И почему же тогда Роберт Владленович, вместо того чтобы сосредоточиться на Кристине, занялся мелкими кражами, которые к самой Кристине отношения не имеют? Начал он свои гастроли в качестве грабителя с моей картины, потом увез куда-то Свету с Оксаной Юрьевной. Зачем они ему?
— Насчет Светы не знаю, может, еще и не он ее увез. А вот картина… Тут дело и впрямь странное. Картина же не просто картина, украден портрет Красавчика, любимого коня мужа Кристины.
— Красавчик — это любимая лошадь покойника Утюга, — подтвердила Катя. — Антон рассказывал, что тот в лошадях буквально души не чаял, а уж Красавчика выделял особо. Купил он его еще крохотным жеребчиком, сам выкормил, вырастил, относился к коню совершенно по-особенному. И был бы еще Утюг жив, можно было бы предположить, что его любимца выкрали, чтобы как-то воздействовать на него. Но ведь Утюг мертв.
— А если нет? — перебила ее Оля.
— Что ты имеешь в виду?
Но обе подруги прекрасно понимали, что имела в виду Оля.
— Представь себе такую возможность, что Утюг остался жив. У него неприятности, его преследуют, на него открыли охоту, ему необходимо где-то спрятаться. Найти безопасное убежище, в котором он может отсидеться. Где он найдет себе такое? Да у своей родной жены под крылышком!
— Утюг прячется в «Приюте»? Но там живут одни женщины! Даже сотрудники там все поголовно женщины. И в охране женщины. И даже курьеров просят присылать к ним женского пола. Исключение — экскурсанты. Но они после шести на территории «Приюта» не появляются. Любой мужчина бросался бы в глаза, окажись он там.
— Если он будет свободно шастать туда-сюда, то да, привлечет к себе внимание. А если у него там имеется тайное укрытие? Скажем, оборудована потайная комнатка, снабженная всеми удобствами. Из нее ведет потайной ход куда-нибудь за пределы «Приюта». Когда Утюгу приходит охота прогуляться, он гуляет. А в остальное время наслаждается жизнью в безопасности.
— Ты захотела бы такой жизни?
— Вообще-то нет.
— Вот и он, сдается мне, тоже не захочет. Никто не захочет так жить, это же фактически та же тюрьма.
— Уж ты скажешь.
— Ну, пусть не тюрьма, но вроде того.
— Если выбор стоит между тем, чтобы жить в убежище или умереть от пули снайпера, то любой предпочтет первое.
— Утюг не любой. Он же девяностые пережил. Значит, рисковать умеет и, главное, любит. Он не станет отсиживаться, словно какая-нибудь крыса. Он что-нибудь придумает.
— Мы даже не знаем точно, жив ли Утюг, а уже строим гипотезы, что он станет делать. В любом случае, если Авелина столько времени крутилась возле Кристины, это неспроста. Искать следы Утюга нужно там, в «Приюте». Только Кристина может знать, жив ее муж или мертв.
— Так что? Роберта Владленовича мы больше не ищем? Снова возвращаемся в «Приют» к Кристине?
— С пустыми руками в гости к ней идти неловко. Да она с нами и разговаривать-то не захочет. Мало ли что мы там себе придумали. Нужны какие-то доказательства. Нужно еще что-нибудь разузнать про их семейку.
— И где?
— Поехали на кладбище.
— Зачем нам туда?
— Посмотрим, где Утюг похоронен. Должен же он быть где-то похоронен.
С помощью охранника удалось установить новую точку, куда предстояло отправиться подругам.
— Северное кладбище. Там целый участок выделен под могилы братков. Среди них найдете и могилу Утюга. Он всех своих хоть и пережил, а похоронить завещал себя все равно среди них. С кем жил, с теми и лежать пожелал.
— А как мы найдем там его могилу?
— Найдете. Ее издали видать. Сразу поймете.
Надгробие в форме утюга сыщицы заметили быстро. Возвышалось оно над всеми прочими и впрямь бросалось в глаза. Несмотря на свою помпезность, выглядело оно достаточно
