— А баклажаны кто нес?

— Ой! — Трошкина села в кровати. — Мы же их на поле забыли!

— Не расстраивайся, будут тебе баклажаны, — пообещала я, переворачиваясь на другой бок. — Я их тебе куплю. Тырить-то негде…

— Да я же это не к тому, что хочу баклажанов! Хотя не откажусь, конечно. — Алка, судя по звукам, спустила ноги на пол и нашаривала ими тапки. — Вопрос: что значит этот сон? Вот у тебя с чем поутру ассоциируется крепкий молодой баклажан?

— Ну-у-у-у…

Первая моя утренняя ассоциация была откровенно неприличной, поэтому я подыскала другую:

— С дирижаблем.

— Да? О… — Подружка немного подумала и, судя по голосу, обрадовалась: — Тогда это к полету на воздушном шаре! Видимо, мы все-таки возьмем экскурсию в Каппадокию, — и, вполне довольная этим прогнозом, подскочила и побежала в ванную.

— О нет, только не воздушный шар, пожалуйста! — прохныкала я в подушку.

Было у меня такое незабываемое приключение в Крыму, в ходе одного нашего с Алкой и Зямой расследования я вела наблюдения с воздушного шара. Ну как вела? Посматривала одним глазом, далеко ли до земли, и орала как резаная. Определенно воздухоплавание без участия надежных крепких самолетов — это не мое.

— Дети, завтрак! — позвала бабуля. — Вы не забыли, что на сегодняшний день у нас особые планы?

Мы не забыли, а потому очень быстро позавтракали и собрались к выходу, что означало — приступили к проведению спецоперации.

— А назовем мы это чудо-средство — «Антипепел», — сказала мамуля, с детским интересом глядя, как Трошкина в полиэтиленовых перчатках из набора с краской для волос сосредоточенно трясет над полом чайное ситечко с порошком.

— Почему «Антипепел»? — спросила я.

Название хорошее, звучное. В рекламном бизнесе мамуля стала бы гением нейминга.

Запатентовать, что ли, этот ее «Антипепел»? Покупать кондитерский порошок оптом, расфасовывать в баночки поменьше и продавать как декоративное средство для волос…

— Потому что есть такая фраза: «Посыпать главу пеплом», это действие — традиционное выражение скорби. А Зямочка придумал наносить порошок на шевелюру для веселья, то есть с диаметрально противоположной целью, — охотно объяснила мамуля. — Ровнее, Аллочка, ровнее! Надо, чтобы пустых мест на полу не осталось.

Мы наблюдали за Алкиными трудами с лестничной площадки, заглядывая в приоткрытую дверь как трехголовый Змей Горыныч.

Трошкина более или менее равномерно посыпала порошком примерно три квадратных метра пола в прихожей и велела мне:

— Всё, Инка, закрывай!

Я захлопнула дверь, и бабуля подала мне собственноручно свернутый ею крошечный кулечек с толикой все того же порошка. Я вытрясла его содержимое на дверную ручку, и мы спустились по лестнице, торопясь подстраховать нашу физкультурницу Алку. Чтобы не нарушить собственноручно созданную контрольно-следовую полосу в прихожей, она должна была покинуть квартиру через террасу.

Мы с мамулей уже подняли руки, готовясь поддержать альпинистку-скалолазку, когда бабуля, спешно охлопав карманы, вдруг скомандовала:

— Стоп! А где наши карты?

— Какие карты, ба? — уточнила я недовольно, поскольку стоять с запрокинутой головой и поднятыми руками было неудобно. — Тройка, семерка, туз?

Мамуля тихо фыркнула.

— Кто там хихикает? Что смешного? Расскажи нам — посмеемся вместе, — привычно отреагировала бывшая учительница и высокомерно, как настоящая аристократка, кивнула мне: — Спасибо за сравнение со старой графиней, но я имела в виду наши проездные.

— «Анталья-карт»? — Сверху свесилась Трошкина. — А разве они не у вас?

— Были у тебя! — Я развернулась к нашей старой графине. — Куда ты дела их, бабуля, признавайся?

«Анталья-карт» — это пластиковые карточки, которыми расплачиваются за проезд в городском общественном транспорте. У нас таких было две — папуля с мамулей привезли из прошлогодней поездки. Помнится, мы планировали использовать их сразу по прилету, но так и не дождались автобуса. А держала их при себе бабуля, наш самозванный командир, отмеченный не только наградами, но и, увы, склерозом.

— Значит, они могут быть где угодно. После того как дома ты однажды засунула свою банковскую карту в стиралку, я уже ничему не удивлюсь, — вздохнула мамуля.

— Аллочка, посмотри в стиралке! — бодро крикнула бабуля. — И нормальным голосом объяснила: — Тогда я просто забыла карточку в кармане штанов, отправленных в стирку.

— А мы подумали — деньги отмываешь, — съязвила я.

Настроение мое, еще недавно прекрасное, ухудшилось. Бегать по району и искать, где можно купить новые проездные, не хотелось.

— В стиралке нет! — доложила вернувшаяся из скоростного забега в санузел Трошкина. — Где еще посмотреть?

Мамуля тоже развернулась к бабуле, и теперь мы все сверлили ее укоризненно-вопросительными взглядами.

— Минутку, дайте подумать… В карманах той льняной рубахи, в которой я прилетела, посмотри! И в брючных тоже. А в сумочке я сама поищу. — И бабуля с металлическим щелчком открыла свой ридикюль.

Она распахнула его столь широко и уставилась внутрь так напряженно, что приобрела отчетливое сходство со скульптурным Самсоном, раздирающим пасть льва. Я полюбовалась этой классической композицией с полминуты, завершения затянувшегося поединка героя со зверем не дождалась и сердито крикнула:

— Алка, проверь все бабулины вещи с карманами!

— С карманами у меня еще только куртка, — вяло заспорила та, — но она лежала в чемодане, и я никак не могла…

— Нашла! Нашла! — донесся сверху крик — такой же радостный, как архимедово «Эврика!». — Они были в кармане чемодана!

— Точно! — Мгновенно воспрянувшая бабуля хлопнула себя ладонью по лбу. — Когда стало ясно, что на автобусе мы не поедем, я убрала эти карточки и мелкие турецкие деньги в накладной карман зеленого чемодана.

— Мелочь оттуда я тоже выгребла, — сообщила появившаяся на балконе Трошкина, рассовывая по карманам добычу. — Теперь всё? Я могу выбираться?

— Давай. — Я снова развернулась к дому передом и подняла руки, страхуя подругу.

Мамуля последовала моему примеру, и вместе мы помогли Алке спуститься.

Бабуля громко защелкнула львиную пасть ридикюля и снова начала командовать:

— Пошевеливаемся, выдвигаемся, не теряем время, билеты у нас, считай, бесплатные, но не бессрочные…

Подгоняемые нашим матриархом, мы вышли за территорию жилого комплекса и зашагали к автобусной остановке.

Проходя мимо кафе с выразительным названием «Пилигрим» — места встречи эмигрантов и релокантов — бабуля дернула подбородком и припечатала:

— Вот бездельники!

Мамуля глянула на столики под выгоревшим полотняным навесом и охотно развила тему:

— Девизом этого заведения должно быть: «Лодыри всех стран, соединяйтесь!»

Трошкина смолчала и почему-то поспешила взять меня под руку. Я посмотрела на веранду кафе поверх ее макушки и едва не споткнулась. За одним из столиков сидел наш сосед Роберт. Бабуля явно имела в виду именно его, сообщая все так же осуждающе:

— Этот ваш сидит тут уже третий день, как не