Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 51

— Оксана, я знаю все! Я знаю, кто вы такая!

Против воли Оксана побледнела.

— Что это вы знаете?

— Знаю, что вы вовсе не та, за кого себя выдаете.

— Я ни за кого себя и не выдаю.

Оксана приготовилась бормотать и дальше какую-то чушь в свое оправдание, но Татьяна Леонидовна ее перебила:

— Да бросьте вы врать! Я же говорю, что все знаю! Вы из полиции. Вы — «полицейский под прикрытием»!

Оксана открыла рот, чтобы возразить, но тут же его закрыла. А почему бы и нет, мелькнуло у нее в голове. Пусть начальница считает ее агентом полиции, больше уважать будет. Вон уже «выкать» начала.

— Вы правы, — смиренно произнесла Оксана. — Какая вы умная! И как быстро вы меня рассекретили.

— Да, я такая.

— К сожалению, показать вам свое служебное удостоверение в данный момент не могу, сами понимаете, на задание я с собой его не таскаю, вдруг кто ко мне в сумку полезет и увидит корочки? Но вы догадались верно.

— Расследуешь убийство Меерсона?

— Да.

— И есть версии?

— Пока только одна.

— Ревнивый муж?

Татьяна Леонидовна всем своим видом выражала скепсис.

И Оксана спросила:

— А у вас есть другая версия?

Татьяна Леонидовна прошла к своему столу и поманила Оксану к себе.

— Иди сюда. — И когда Оксана подошла ближе, наклонилась к ней и зашептала на ухо: — Я тебе расскажу, кто и почему мог убить Меерсона, а ты за это поможешь мне спрыгнуть без последствий.

— Как это? Откуда спрыгнуть?

— Лодка идет ко дну. Думаешь, почему я в последние месяцы ни черта не делаю? Не хочу потонуть вместе со всей нашей «Красотой».

— Но при чем тут убийство Меерсона?

— А при том, дорогуша, что ревнивый муж — это ерунда. Повидала я ревнивцев на своем веку, можешь мне поверить, тот типчик, что метался у нас по клинике, разыскивая Меерсона, и, говорят, даже его потом разыскал, он к убийству никакого отношения не имеет. Хлюпик он. На убийство, да еще такое, у него кишка тонка.

Оксане хотя и было приятно слышать, что хоть кто-то не считает Германа причастным к убийству, но в то же время и обидно, что начальница назвала Германа хлюпиком. И вовсе он не хлюпик! Так хотелось Оксане крикнуть, но она не посмела перебить начальницу, которая уже не шептала, а почти кричала.

— А прихлопнуть его могли только за одно, за те делишки, которые они в этом своем корпусе «Би» вытворяют!

— Вы знаете, что там происходит?

— Еще бы! Работаю тут с самого дня основания! От меня тут секретов быть не может! Но учти, тебе я скажу правду, а если, не приведи бог, суд или чего иное, то я сразу от своих слов откажусь. Ничего не видела, ничего не слышала, ничего не знаю. Потому как мне на нарах корячиться за чужие грехи тоже резона нет.

— Вам и не придется. Если расскажете, за что убили доктора, к вам все вопросы будут сняты.

— А убили его за то, что в мозгах чужих слишком часто ковырялся.

— Как это?

— А так. Слушай, что они там у себя в этом корпусе «Би» удумали. И во что всех нас втянули.

Когда пару лет назад клиника «Красота не для всех» переживала не лучшие времена, и даже сотрудники думали, что им совсем уж не выкарабкаться, лучик надежды блеснул в лице одного из коллег. Доктор Меерсон к этому времени проработал в клинике всего год. Никакими особыми талантами не блистал, корпел над научной работой, даже не скрывая, что работает здесь исключительно ради денег, которые, в свою очередь, ему нужны для того, чтобы заниматься наукой в свободное от работы время.

И вот, когда над клиникой нависла угроза закрытия, доктор явился к хозяину с предложением, от которого тот не смог отказаться.

— Я привожу вам клиентов, — заявил Меерсон. — Не совсем тех клиентов, к каким вы привыкли, но все же клиентов. А вы в обмен даете мне полную свободу действий и тот корпус, который стоит бесхозным на берегу пруда.

Хозяин рассмеялся.

— Ты не понимаешь. Конкуренция нынче слишком велика. У всех дела плохи. Цены растут, а мы не можем так же стремительно повышать наши расценки. Работать в минус до бесконечности мы тоже не можем. И какой выход?

— Я приведу к вам клиентов, — тихо повторил доктор. — Столько, сколько вам и не снилось.

— Если это какие-то наркоманы или алкоголики… С такими я не желаю связываться.

— Это будут спокойные и интеллигентные люди, — пообещал Меерсон. — Доверьтесь мне. Дайте сроку полгода. И через полгода вы забудете обо всех ваших проблемах. Люди станут платить сотни тысяч за то, что не будет стоить нам с вами и копейки.

— За что же планируешь денежки стричь?

— За ноу-хау, за уникальность, за то, что такого ни у кого больше нет и в ближайшее время вряд ли появится. Ну что? По рукам? Полгода — и вы вновь на плаву.

— Три месяца!

— Четыре! Хотя бы месяц мне нужен на то, чтобы привести корпус в божеский вид. Кстати, я хочу назвать его корпус «Би». Вы не против?

— Почему именно «Би»?

— Это мое дело. Так что, договорились?

Они ударили по рукам, и с тех пор в «Красоте не для всех» появилась еще одна составляющая — корпус «Би».

Чем же там занимались? Деятельность персонала этого корпуса была столь фантастична и невероятна, что Оксана в первый момент, когда Татьяна Леонидовна сказала ей, даже не поверила.

— Они торгуют счастьем.

— Как?

— Да-да, ты не ослышалась. Они делают людей счастливыми. Причем не на какое-то время, а постоянно, ежедневно, ежеминутно.

— Разве такое возможно?

— В наше время возможно все, — важно проговорила Татьяна Леонидовна. — Наука, дорогуша, зашла так далеко, что можно и то, о чем раньше даже помыслить не могли. Наш-то Меерсон, над которым мы все потешались, гением оказался. Не книжный червь, а Бог всемогущий! Каждый день делал людей счастливыми, несмотря ни на что.

— Счастливы, несмотря ни на что, могут быть одни идиоты.

— Может быть, ты и права, но очереди на прием к доктору Меерсону выстраивались километровые. А у него один только первичный осмотр стоил тридцать тысяч. Столько даже светила с мировыми именами не берут, понимают, что никто им столько не заплатит. А к Меерсону народ шел. И ни один из тех, кто попадал в корпус «Би», не уходил оттуда разочарованным. Доктор работал четко. Жалоб не было, только благодарности. И соответственно, в клинику потекли деньги.

— В чем же причина? Что доктор делал со своими пациентами? — Оксана не скрывала своего любопытства. — Как Меерсон добивался, что пациенты уходили от него навеки счастливыми? Вводил им сильнодействующее наркотическое вещество? Вживлял ампулы, которые медленно выделяли наркотик в кровь?

— Вроде того. Только вместо наркотика там действовало электричество.

— Что?

— Слабый разряд электрического тока. Настолько слабый, что причинить вред организму он никак не мог. Зато воздействовал на определенные участки мозга, которые начинали немедленно выделять в кровь гормон счастья.

Оксана кивнула. Есть такой гормон. Эндорфин. Выделяется после хорошего секса с любимым мужчиной. А если такового пока что нет, то и основательный кусок залитого шоколадом тортика сгодится для выработки гормона. И еще неизвестно, какое из этих двух средств надежнее.

Но действие этого гормона недолгое. Минута, другая, и все возвращается на круги своя. Счастье улетучивается, словно его и не было.

— Как же доктору удалось добиться стойкого результата?

— О подробностях его работы меня даже не спрашивай. Я в медицине ноль. Максимум могу отличить анальгин от папаверина. Но средство Меерсона работало исправно, иначе бы к доктору люди не ломились, правильно? И сотни тысяч в кассе клиники тоже бы не оставляли.

— Погодите, вы хотите сказать, что Меерсон в одиночку набивал кассу клиники?

— В последний год — практически да.

— Но зачем он тогда оставался тут? Открыл бы собственную клинику.

— Ну, во-первых, он получал процент от прибыли. И очень неплохой, насколько я слышала. А во-вторых, крыша… Надежная и довольствующаяся минимальным процентом. У нашего хозяина таковая имелась, а Меерсону нужно было ее еще подыскать.

В общем, обижен доктор тут в клинике красоты точно не был, иначе бы давно навострил лыжи и открыл лавочку в другом месте. Это Оксана для себя уяснила. Но кто же все-таки убил доктора, дарящего людям счастье?

— Так вот, о чем же я хотела тебе рассказать… Ах да! Этот корпус «Би» доктор сделал своей собственной вотчиной. Никто туда без его ведома и носа сунуть не смел. На пациентов у доктора в день уходило не больше часа. И он никогда не брал в один день сразу двоих пациентов. Один день, один пациент, одна операция. Он никогда не перерабатывал. И учеников не брал. Когда хозяин пытался его уговорить, доктор отвечал, что услуга должна быть уникальной. Только тогда за нее можно брать действительно хорошие деньги.

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 51