– Вы ведь тоже связаны с тем делом. – Кейт резко повернулась к Микаэле. – Вы, Куперы. Бабуля. Боже мой.

– Я опытный офицер полиции, как и Рэд. И, как Рэд, я могу позаботиться о себе. Что касается Куперов, я собираюсь поговорить с ними и с Рэдом. Но если Шарлотта Дюпон непричастна к этому, то я бы рассматривала ее как следующую жертву. Ты нашла Куперов той ночью, Кейт, не они нашли тебя. Я не хочу сказать, что они не должны предпринять меры, просто будьте осторожны.

– Папа. Бабушка Лили.

– Опять же, если Дюпон непричастна, значит, их это не коснется. Им сообщат сегодня утром, но они не участвовали в похищении, они не были следователями, адвокатами. Это только версия, – подчеркнула Микаэла.

– Грант Спаркс.

– Я намерена съездить в Сан-Квентин, поговорить с ним. Понять, что он за человек. У него репутация образцового заключенного, а я не верю, что они существуют.

– Но как он мог организовать все это из тюрьмы? – спросила Кейт. – Он даже не смог похитить и удержать десятилетнего ребенка.

– Где еще можно нанять убийцу, как не там, где их содержат? Опять же, это одна из версий. – Микаэла поставила чашку. – Я понимаю, что это все печально. Если это были случайные, не связанные между собой события…

– Вы так не думаете, – перебила Кейт.

– Я не знаю. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти и остановить сам источник. Дайте мне знать, если кто-нибудь свяжется с вами или попытается сделать что-то, что покажется вам странным или неуместным.

– Звонки, Кейти.

Микаэла прищурилась.

– Какие звонки?

– Они продолжаются уже много лет… – Желая отмахнуться от этой темы, Кейт снова потянулась за кофе, спокойно и без резких движений. – Записи, голоса – часто звучит голос моей матери, ее реплики из фильмов, музыка, звуки.

– Угрозы?

– Они должны быть угрожающими, должны напугать и расстроить меня.

– Когда это началось? – В руках Микаэлы появился блокнот.

– Когда мне было семнадцать, я тогда жила в Беверли-Хиллз. Они поступают с перерывами в несколько месяцев, иногда лет. Последний раз звонили перед Рождеством.

– Почему ты не сообщила об этом?

– Сообщила. Детективу Вассерману, в Нью-Йорке. Я… Большинство звонков поступило, когда я жила в Нью-Йорке. Я отправила ему голосовое сообщение. Звонки недостаточно длинные, чтобы их можно было отследить, и в полиции сказали, что они были сделаны с предоплаченного мобильного.

– Мне нужны контакты детектива Вассермана.

– Я… ну ладно.

Достав свой телефон, Кейт набрала номер и дала его Микаэле.

– Если позвонят еще раз, сообщи мне.

– Хорошо. Мне жаль. Я рассказала все детективу Вассерману и не подумала рассказать кому-то еще.

– Ничего страшного. Ты сказала, что на некоторых записях звучит голос твоей матери?

– Вообще-то, на всех. Иногда мой голос – из фильма или озвучки, которую я делала.

Ее пальцы попытались переплестись, и Кейт заставила себя расцепить их и оставить в покое.

– Это любительская работа, плохое наложение, много шума, паршивые склейка и монтаж. Тем не менее они производят впечатление.

– Кроме этих звонков, были ли какие-либо угрозы, попытки причинить вам вред?

– Нет. В первый год, когда я жила в Нью-Йорке, двое мужчин напали и избили парня, с которым я встречалась. Они выкрикивали расовые оскорбления и мое имя, пока избивали его. Детектив Вассерман и, теперь уже лейтенант, Райли расследовали нападение, и я рассказала им о звонках. Они сделали все, что могли.

– Они опознали и задержали нападавших?

– Нет. Ной, тот парень, не мог вспомнить, как они выглядели, и не был уверен, что вообще видел их до того, как они на него набросились.

– Хорошо.

Она узнает подробности у Вассермана. Микаэла поднялась.

– Я ценю ваше время и информацию. Мне нужно поговорить с Рэдом.

– Передайте ему, что я приеду, чтобы повидаться лично и проверить, не притворяется ли он, чтобы получить больший кусок пирога.

Улыбнувшись, Микаэла кивнула.

– Он очень любит пироги.

– Я провожу вас.

Кейт встала, сжала дедушке плечо и вышла с Микаэлой на улицу.

– Дедушка собирается в Нью-Йорк через пару дней, навестить Лили, провести пару встреч. Отец в Лондоне. Я думаю, что они в большей безопасности вдали отсюда.

– Ты чувствуешь себя здесь в безопасности?

– Да. Нет. Не уверена, – призналась она. – Я уже и забыла обо всем. Но теперь мой дом здесь, и мне нужно остаться.

– Права я или нет, я буду держать вас в курсе.

– Передайте Рэду… Передайте ему, что мы думаем о нем.

Когда Микаэла отъехала, Кейт посмотрела в сторону гаража, в сторону старого Калифорнийского залива. Всего одно мгновение, подумала она. Всего одна партия в прятки.

Как такое возможно, чтобы тот день, то мгновение и та игра продолжались до сих пор?

Глава двадцать третья

Кейт прошлась с Хью по саду, такому яркому весеннему саду, что казалось, будто деревья и цветы танцуют, а потом прогулялась по пляжу в одиночестве, чтобы позволить соленому океанскому бризу прояснить мысли.

Прятки, снова подумала она. Просто игра. Но с того дня она только и делает, что играет в прятки. Она спряталась, или ее спрятали, в Ирландии. Она пряталась за стенами поместья бабушки с дедушкой, в охраняемой студии. Она искала, да, она искала, но вместе с тем пряталась в толпе и анонимности Нью-Йорка.

Она продолжила бы искать – такова жизнь. Но ей надоело прятаться.

Кейт сказала Микаэле, что это ее дом. И она действительно так считает.

Лос-Анджелес никогда не стал бы домом по разным причинам. Нью-Йорк был необходимым переходом, школой жизни, местом, где она могла стать самостоятельной.

Ирландия была и навсегда останется утешением.

Но если бы она воткнула булавку в карту, чтобы выбрать место, где пустить корни, где можно быть собой, познать себя? Это место оказалось бы прямо здесь, здесь, где море бьется о скалы, переходя от зеленого к синему. Здесь, где среди зарослей водорослей на красивом частном пляже можно с затаенным дыханием слушать китов и наблюдать за выдрами, которые снуют под волнами.

Здесь, со скалами и холмами, чапаралем и секвойями, где можно увидеть калифорнийского кондора, летящего по широкой чаше неба, или сапсана, пикирующего к земле.

Здесь у нее была семья, настоящая семья, и шанс построить жизнь. Никто больше не увезет ее силой, никто больше не заставит ее сбежать.

Она вернулась домой, и это делало ее счастливой.

Кейт замесила тесто для хлеба и оставила его подниматься, а сама тем временем закрылась в студии, чтобы поработать часок-другой и сделать то, что