Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 90
Боянка лежала, подвернув ногу, около большой канавы. Внезапно до ее слуха донесся писк. Она подняла голову и мутным взором окинула канаву. Что, до горячки напилась, что ли? Откуда здесь животные?
Крик то смолкал, то снова усиливался. Боянка с трудом поднялась на ноги и подошла к краю канавы. Поскользнувшись, она плюхнулась в ледяную вонючую воду. В воде плавали пустые бутылки, трупики крыс, даже колесо от телеги. Боянка прислушалась – вот ведь как кошка кричит, можно подумать, что дитятко вопит! Звук шел от небольшой каменной насыпи посередине канавы – к ней прибилась всяческая дрянь.
Боянка шагнула в холодную воду, которая доставала ей до пояса. Кошка тоже Богом создана, так спасти ее – дело святое. Насыпь была островом сокровищ – консервные банки, обрывки одежды, две дохлые кошки и скелет вороны. И коробка. В такой обычно богатенькие дамы, жены тех, что регулярно наведывается в Ист-Энд, чтобы снять развязную девицу или смазливого парня за пару золотых монет, хранят шляпы, выписываемые по каталогу из Парижа. У Боянки тоже имелась шляпа, которую она нашла на свалке недалеко от богатых кварталов, – новенькая совсем, только вуалетка порвана да на макушке подпалина от сигареты.
Писк шел из коробки.
– Вот ведь ироды, кошку или щенка бросили в воду! – запричитала Боянка, которая любила животных. – И наверняка это богатенькие сделали, они не только к людям, но к божьим тварям жалости не ведают!
Боянка подняла размокшую коробку, в ее руках оказался мокрый сверток. Она распотрошила шелковые тряпки…
– Боже Иисусе, помилуй нас, грешников! – изумилась Боянка, от неожиданности даже чуток протрезвев. – Это же ребеночек! Да весь синий от холода! А вещички дорогие, наверняка какая-то благородная девица тебя родила и в канаву спустила, чтобы папаня ее не отлупил. Что творится!
Боянка вылезла из канавы, держа в руках младенца. Она потрясла его и задышала в лицо теплом.
– Что же мне с тобой, милок, делать? Тебе же и недели наверняка нет. Титьку дать не могу, взять на воспитание – тоже. И денег у меня нет, да и сдохну я скоро. А вот ты жить будешь! Боженька все видит, он мне за этот поступок все грехи отпустит и в рай определит. Сама в канаве, как кошка, сдохну, а ты выживешь!
Четверть часа спустя Боянка подошла к небольшому двухэтажному зданию, освещенному мощными фонарями. Вывеска на воротах гласила: «Детский приют, выстроенный на деньги ее величества королевы Зинаиды. Если желаете отдать ребенка на воспитание, откройте люк и положите малыша в корзинку. Мы о нем позаботимся».
Боянка боязливо подошла к входной двери, потянула на себя ручку – люк раскрылся. Боянка поцеловала ребенка, перекрестила и сказала:
– Там тебе будет покой и уют! Расти добрым и умным!
Мальчик, очутившись в обитой теплой тканью люльке, закричал. Его спасительница захлопнула дверцу, послышалась далекая трель электрического звонка. Боянка заковыляла прочь от детского приюта.
На душе у нее было тепло-тепло, и даже умирать стало не страшно!
* * *Сиделка Магдалена, клевавшая носом в теплой конурке, пробудилась, когда над ее ухом раздалась трель звонка. Поправив чепец и сползшие на нос очки, она выглянула в окно и увидела фигуру, которая, хромая, быстро удалялась от входа.
Еще одна мамаша-кукушка бросила ребенка и упорхнула! Раньше-то такие блудницы детишек, особливо маленьких, убивали, а теперь все знают: королева построила приюты, куда детей можно отнести, и никто тебя не спросит, отчего и почему. Останавливать тех, кто оставлял детей, было строжайше запрещено. Магдалена, подобрав юбки, поспешила к входу и раскрыла люк – в размокшей шляпной коробке из папье-маше, укутанный в дурно пахнущие шелковые тряпки, лежал младенчик.
– Ах ты мой сердешный, да ты только на свет появился, тебе от силы неделя! – запричитала Магдалена, подхватывая малыша. Личико его было лилового цвета, глазки закрыты, крошечные ладошки сжаты в кулачки.
– Новенького подложили! – оповестила Магдалена подоспевшую кормилицу Зору. – И, похоже, он кончился – не дышит уже, наверняка на холоде много времени провел. Да и мокрый! Они что, утопить малыша хотели? Вот ведь нехристи, пусть такие в аду вечно горят синим пламенем до второго пришествия и после оного!
Женщины, охая и причитая, перенесли ребенка в комнату и положили его на специальный стол.
– Белье-то дорогое, из барского дома, мне ли не знать, – сказала с осуждением Зора. Она много лет работала бонной, однако с последнего места была уволена за пьянство и воровство. – И даже герб имеется, только вот срезан, остались лишь три золотые звезды. И в коробку, в коробку-то шляпную положили, нехристи! Точно хотели, чтобы ребеночек замерз! У, ироды!
Младенец, попав в тепло, ожил, задрыгал ножками и закричал. Магдалена удовлетворенно заметила:
– О, это мальчишка! Коли кричит, жить будет! А раз на холоде столько времени провел и не окочурился, значит, сильным будет и здоровым!
Зора, умилительно сложив руки под грудью, просюсюкала:
– А глазки-то у него какие удивительные, карие! Вот дамочки-то будут по нему сохнуть! Он их сердцами наверняка завладеет!
– Обклался, сердешный! – провозгласила Магдалена, выбрасывая в ведро шелковые тряпки. – Ну, мы тебя сейчас в теплой ванне выкупаем, а ты, Зора, титьку готовь, жрать он хочет!
Магдалена подняла младенца, который надрывался плачем, и спросила:
– А как мы тебя назовем-то?
Зора взглянула на святцы, висевшие на стене под распятием, близоруко прищурилась и, не будучи уверенной, ответила:
– Да вот, кажись, какие имена: Близомир, Тухтой и Пырей…
– Близомир, Тухтой, Пырей! – расхохоталась Магдалена. – Так только собак кличут! А ты права, глазенки-то у него такие красивые, как два зрелых лесных ореха!
Ребеночек на секунду замолк и, раззявив беззубый рот, широко улыбнулся Магдалене. Сиделка сказала:
– Да ты на моего сынка как похож. Только мой шалопай на каторге сейчас шестой год, да сидеть еще семь. Но тебе, сердешный, такое не грозит! Его имя я тебе дам, его!
Младенец задрыгал ножками, продолжая смотреть на незнакомый жестокий мир удивительно красивыми карими глазками, а Магдалена, никак не нарадуясь на ребеночка, с тоской в душе вспоминая собственного буйноголового отпрыска, тянувшего лямку на каторге за разбойное нападение, пророкотала:
– Мы наречем тебя Вулком!
Примечания
1
В мифологии некоторых балканских народов – вампир, вурдалак.
2
Читайте об этом в романах А. Леонтьева «Профессия – первая леди» и «Шоу в жанре триллера», издательство «Эксмо».
3
Спокойно, равнодушно (лат.).
4
Днем и ночью (лат.).
5
По собственному почину (лат.).
6
Кстати (лат.).
7
Вкратце (лат.).
8
Фридрих («дядя Фриц») Хаарман, прозванный «ганноверским вампиром», в начале двадцатых годов ХХ века лишил жизни не менее двух дюжин молодых людей, которым, по собственному признанию, прокусывал сонную артерию. Мясо жертв он, по слухам, продавал на рынках, а кости выбрасывал в реку; был обезглавлен в 1925 году.
9
Чарльз Мэнсон, американский музыкант-сатанист, основатель т.н. «Manson Family», своего рода секты, последователи которой в конце шестидесятых годов ХХ века совершили с ведома и одобрения своего «ментора» ряд жесточайших убийств (в августе 1969 г. одной из жертв стала беременная актриса Шэрон Тэйт, жена известного режиссера Романа Полански); Мэнсон, исполнявший роль «духовного наставника» и сам убийств не совершавший, был приговорен в 1970 году к пожизненному заключению, которое отбывает и поныне.
10
Бурмистров иронизирует над фамилией инспектора. Альбрехт Дюрер (1471 – 1528) и сын и отец Кранахи: Лукас-старший (1472 – 1553) и Лукас-младший (1515 – 1586) – известные художники позднего Средневековья.
11
В наилучшей форме (лат.).
12
Ангелочками с душой дьяволят (нем.).
13
Папенька, чем ты недоволен? (фр.)
14
Дядя Никки (фр.-англ.)
15
Тетя Аликс (фр.-англ.)
16
Угри (лат.)
17
По сравнению с этим чудовищем я – сильфида (фр.).
18
Следуй за мной, Митя! (англ.)
19
Да (фр.).
20
Не взыщите на слове (лат.).
21
Не владеющий рассудком (лат.).
22
Лебединая песня (лат.).
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 90
