Антуан содрогнулся от нахлынувшего воспоминания. Тогда, глядя на объятую пламенем кошку, он в оцепенении думал лишь одно: «Заслужила».

– Бр-р, жуть, – поморщился Лексус, слушая рассказ Алекса о произошедшем.

– Да, ужасное зрелище, и такое потрясение… – на последнем слове Алекс сделал особый акцент.

– Причем тут Мэрилин? – раздраженно оборвал его Антуан. – Я и не думал причинять ей боль. Просто хотел спугнуть, чтобы она оставила птицу в покое. – Воспоминания сжимали сердце, он не хотел ни думать, ни говорить о них. – Ты специально путаешь меня, переходя с темы на тему.

– Иногда нужно вернуться в начало, чтобы понять конец, – назидательно произнес Алекс.

– Жаль, что ты не можешь просто рассказать мне всё, – расстроенно выпалил Антуан.

– Не унывай, – подбодрил его Лексус, криво улыбаясь, – посмотри, какой у нас прогресс. Мы уже ответили на два важных вопроса. Куча твоих недоброжелателей добровольно избавили тебя от своего присутствия. – Улыбка исчезла с лица Лексуса. – И мы точно знаем, что кого-то ты все-таки замочил. – Он иронично усмехнулся.

– Тебе смешно? – презрительно выплюнул Антуан. – Ты зачем нарисовался в моей жизни, шутник? – Антуан вплотную подошел к Лексусу. От того исходил едва уловимый аромат недорогого парфюма, смешанный с горьковатым запахом сигарет. Воздух вокруг наэлектризовался.

– У меня тот же вопрос. – Лексус не отступил. – Если Алекс помог мне с карьерой, то ты нафиг мне не сдался.

– Я тебе не сдался? – Антуан слышал собственное хриплое дыхание. – Без меня не было бы тебя!

– С чего ты взял, что без меня был бы ты? – Взгляд Лексуса стал презрительным. – Может, это не ты меня выдумал, а я тебя. Чтобы было кому книжки почитать и с крысами поразвлекаться. – Он брезгливо поморщился. – Я музыкант и всегда стремился играть. Все вокруг только и делали, что мешали мне. Говорили, что слуха нет, голоса тоже, но я забил на них, хоть это было непросто.

В голове Антуана зазвучали голоса прошлого.

– Мальчик, – мать говорила ровно и холодно, как всегда, – у тебя нет слуха. Это факт. Сколько можно тратить время? В консерваторию тебя не возьмут, только деньги на ветер.

– Опять бренчишь? – Отчим выключил телевизор и заорал: – Марш за уроки! Я твою математичку встретил. Говорит, скатился до тройки. И гитару тут оставь!

– Эй, лабух! – голос из школьного коридора, Антуан не помнил, чей именно. —Спой нам что-нибудь, поржём! Ты, говорят, дома перед зеркалом репетируешь? – Гогот. Удаляющиеся шаги.

– Ты должно быть помнишь, каково это – когда тебя унижают, – продолжал Лексус. – Но я выстоял, выстою и теперь. А вот что будет с тобой, большой вопрос.

– Бред! – Антуан махнул рукой, будто хотел прогнать Лексуса, как муху. —У меня есть документы, диплом, публикации.

– А у меня – фанаты и концертные записи, – усмехнулся Лексус. Антуан прикусил губу, не зная, что ответить. – Кстати, о концертах… Школьный концерт помнишь? – Лексус вопросительно поднял бровь. – Когда мне инструмент испортили. Я тогда не смог сыграть свою мелодию. А весь зал смеялся. – Его голос наполнился горечью.

– Какой концерт? – Сбитый с толку, Антуан наморщил лоб: – Алекс, ты был там?

– Был, но помню только начало. Все сидели, сложив руки на коленях, так обычно ждут начала церковной службы. Больше ничего.

– А как в школе меня с лестницы спустили, – в голосе Лексуса смешались злость и отчаяние, – тоже забыл?

– Меня никто не спускал! – Антуан испугался, что просто не помнит всей правды.

– А откуда шрам на локте? – Лексус показал на руку Антуана.

– Это велосипед. Мы с Алексом упали. Алекс, скажи! – Алекс молча отвернулся к окну. – Разве это не так?

– Олаф сбросил меня с лестницы. Я месяц очухивался. Но когда оправился, мы с ним поквитались. – Лицо Лексуса немного смягчилось.

– Ты убил его? – Антуан дернул себя за воротник, словно тот душил его.

– Нет, сломал. Он меня до сих пор помнит. Сейчас мы почти что друзья, – Лексус улыбнулся, явно довольный собой.

– Я ничего не помню… – Антуан был в шоке.

– То-то же! – Лексус барабанил пальцами по столешнице, выбивая рваный ритм. – Поэтому нечего тут выяснять, что было первым – яйцо или курица. Я жил! Пока ты в своем мире с велосипеда падал. – Единственное, что говорит пока в твою пользу, – Лексус сделал нарочито серьезное лицо, – так это то, что я до сих пор не понял, какой бес попутал меня выдумать тебя такого. Может, я тогда перебрал спиртного, а может, просто со скуки… Я в этом смысле, конечно, нужнее тебе. Он закурил очередную сигарету.

– Нужнее? – Антуан говорил холодно, почти презрительно. – А что в твоей жизни такого, что может быть мне нужно? Сигареты? Ты выкуриваешь одну за другой. У тебя зависимость.

– Со мной полный порядок, – возразил Лексус. —Я не такой слабак, как ты. Брошу, когда захочу,

– Так брось.

– А я не хочу.

– Не хочешь… – процедил Антуан, открывая форточку. Дым не угнетал его. Но раздражало то, что этот его «альтер» дымил как паровоз, пока он сам мучился астмой. – Курение убивает. Хотя не знаю, зачем я это говорю. У тебя в мозгу одна извилина, и та едва работает. Может, я затем и создал тебя, чтобы изучить пустой череп?

– Я не понимаю, зачем нужна жизнь, в которой ни души, ни страсти, одни только мозги. Игра ума какая-то. Мне нравится моя жизнь без твоих мозгов. А вот тебе твоя, похоже, совсем не нравится. – Лексус дерзко вскинул подбородок. – Я пишу музыку. Мою музыку любят. У меня есть фанаты.

– Фанаты? – хмыкнул Антуан. – Эта оголтелая разношёрстная толпа? Они устроили на меня охоту. Целыми днями гонялись за мной, не давая покоя. И эта нелепая деваха поймала меня в кафе.

– С чего она вдруг «нелепая»? Потому что слушает музыку и не режет крыс?

– Да одна её челка…

– Сдалась тебе эта чёлка, – раздражённо перебил Алекс. – Как будто нам больше не о чем печалиться.

В кухне воцарилось молчание. В плотной, почти осязаемой тишине Антуану послышался шёпот Алекса:

– Ты знаешь, кого убил…

А следом донеслось собственное дрожащее эхо:

– Заслужила…

Антуан вздрогнул, словно пробуждаясь от сна.

– Что ты сейчас сказал, Алекс? – просипел он.

– Я сказал, что у нас много забот.

– Нет, до этого…