Он замер, пораженный ее признанием. Несколько минут протекли в молчании, с улицы доносились лишь крики сычей. Он не знал, что сказать, что ответить.

— В первые годы было так плохо… я думала, не выдержу, уйду! Если бы не Левушка, я бы ушла…

— Прости, — наконец, глухо проговорил он. — Прости, что заставил тебя через это пройти.

— Ты тут ни при чем! Просто этого не надо было делать! Это было совсем неправильно! В семейной жизни нельзя без любви! Все оказалось иначе, чем я представляла. Труднее, больнее, запутаннее. Я ко многому не была готова. Нужно было просто уехать куда-нибудь подальше, и ничего тебе не говорить! С моей стороны было очень самонадеянно, что-то напридумывать, а потом пытаться воплотить это в жизнь. Да еще вовлекать в это другого человека. Ведь я была уже совсем взрослой!

На нее вновь напал приступ кашля, и некоторое время она с ним боролась, не поднимаясь. — Мише многое пришлось со мной пережить! Я виновата перед ним… Он ведь знал, что для меня в этой жизни есть один человек — ты! Для мужчины с его самолюбием, должно быть, невероятно трудно — жить с женщиной, которая любит другого. К тому же он безумно ревнив.

— Он мог бы подумать, прежде чем жениться на женщине, которая его не любит, — холодно отозвался Норов.

— Но он любил меня!

— Значит, он получил что хотел, на определенных условиях. На мой взгляд, это проявление эгоизма.

— Но выходить замуж без любви — еще хуже! — убежденно возразила она.

— Не стану спорить, однако, это не делает его лучше.

— Он, по крайней мере, очень старался все эти годы! Терпел мой характер, приспосабливался. Другой давно бы ушел! Знаешь, я иногда хотела, чтобы он ушел. Вела себя с ним резко, несправедливо. Мне стыдно.

— Что свидетельствует не столько о твоей вине, сколько о том, что у тебя есть совесть. Ты хочешь, чтобы я его пожалел?

— Нет, нет, я просто не хочу, чтобы ты относился к нему как к негодяю. Он не негодяй, Миша.

— Он очень хороший, — подтвердил Норов. — Верующий. В мэрии работает, взяток не берет, живет на одну зарплату, на работу на трамвае ездит, людям помогает. О бездомных собаках, наверное, заботится.

— Не издевайся, не надо! Пообещай мне, что, если со мной что-то случится, ты не будешь с ним… недобрым.

— С тобой ничего не случится.

— Ты просто пообещай. Пожалуйста.

Он сделал над собой усилие.

— Не буду, — проговорил он.

— Спасибо! — она поцеловала его. — Ты всегда держишь слово, я знаю. И он — очень хороший отец.

— В отличие от меня, — усмехнулся Норов.

— Я совсем не это хотела сказать! Он очень любит Леву, сын для него — это все! Весь мир. Они очень близки, много времени проводят вместе. Миша берет его на рыбалку, на охоту, учит всяким таким специальным мужским штукам, ну, там, строгать, выпиливать, клеить. Показывает разные приемы, как себя защищать. Они оба мне очень помогают по хозяйству, Лева уже третий год занимается плаванием и единоборствами. Я хотела в бокс, но они решили, что единоборства интереснее.

— Возможно, — согласился Норов. Он так не считал, но не собирался с ней спорить. — Лев, кстати, — красивое имя. В детстве мне страшно хотелось, чтобы меня звали Львом. Павел мне совсем не нравилось. Ну что «Павел»? Пашка! Несерьезно. Иное дело — Лев! Грозно. Лев. В детском саду мальчиков на Новый год наряжали зайчиками, а я требовал, чтобы мама купила мне костюм льва! Я не желал быть зайчиком!

— Ты рассказывал, — в темноте он почувствовал, как она улыбнулась.

— Правда? Наверное. Убей не помню…

— Я помню все, что ты про себя рассказывал. И про льва, и про то, как рисовал профиль Ленина…

— Да ну? А про лес рассказывал? Что почему-то очень любил рисовать лес… Причем, я этот лес только на картинках и видел, все детство в городе провел, а вот тянуло меня в лес! И вот на старости нашел его здесь. А твой сын рисует?

— Да, очень хорошо. Я собираюсь осенью отдать его в художественную школу, уже договорилась, только, боюсь, ему не хватит терпения, да и времени у него маловато. У него же еще спорт и английский.

— В английской школе учится? В той, что мы с тобой, да? Здорово! Хорошо учится?

— Прилично. Но мог бы еще лучше.

— Ты хотела бы, чтобы он был отличником? Мне кажется, мальчишке это необязательно. Ты только не ругай его, если он в художественной школе не пожелает учиться. А то я до сих пор помню, как моя мать скандалила, когда я музыкалку бросил! А какой из меня музыкант, сама подумай!

— Из тебя вышел бы отличный музыкант, — запротестовала она. — Ты очень тонкий, только почему-то пытаешься это прятать. У Левы тоже есть способности к музыке.

Внезапная догадка вдруг мелькнула в голове Норова.

— Постой! Так ты назвала сына Львом из-за меня, да?! Ну, я имею в виду, как я мечтал, да?

Она не ответила, но по неуловимому движению ее тела он понял, что угадал. Он поцеловал ее в горячую щеку и погладил по плечу.

— Спасибо, — от смущения он перешел на шепот. — Это так неожиданно! Я тронут.

Она по-прежнему лежала молча, не двигаясь. Он ощущал напряжение в ней и не понимал его причину. Плач сыча в очередной раз прорезал ночную тишину, и вдруг до него дошло. Его даже подбросило. Он рывком сел на кровати.

— Это мой сын?! — воскликнул он ошарашенно. — Ты хочешь сказать, что это — мой сын?!

***

Свои обеты Верочка произнесла тихим, нетвердым от волнения голосом, краснея и запинаясь. А когда отец Николай, благословив кольца, надел их им на пальцы, у нее на длинных черных ресницах повисли слезы.

Праздновали свадьбу в том самом итальянском ресторане, где они обедали с родителями. Зал был украшен цветами, гирляндами и воздушными шарами; гостей собралось триста человек, — цвет