В документе профессор просил в трогательных выражениях родственников жены позаботиться о ней и дочери. Себя же велел похоронить как можно скромнее, чтобы университету не тратиться на расходы. И наконец, поручал одному другу-профессору распорядиться материалами из личной лаборатории – его единственной собственностью на момент смерти.

Написанные в связи с этим инструкции для душеприказчика настолько важны, что я считаю своим долгом привести их полностью – слово в слово.

Вот начало:

“Настоящим подтверждаю, что оставляю моему другу и коллеге профессору Штейну (находящемуся в данное время по университетским делам в Мюнхене) все материалы из моей личной лаборатории, которыми он может распорядиться по собственному усмотрению. Являющиеся моей личной собственностью различные вещи, которыми я пользовался в химических исследованиях, находятся на длинном столе из хвойной породы дерева между двумя окнами. Эти вещи в первую очередь следует предложить купить моему преемнику. Если он откажется, их можно отправить при случае в Мюнхен мастеру, у которого они были приобретены, и продать по отдельности. Вся мебель в лаборатории принадлежит университету, за исключением того, что хранится в железном сейфе, вделанном в южную стену. Что касается этого сейфа, я прошу душеприказчика точно следовать моим инструкциям:

1. Профессору Штейну надлежит вскрыть сейф в присутствии компетентного свидетеля.

2. Свидетель под наблюдением профессора Штейна составит опись всего, что находится в сейфе. Среди них: бутылочки с лекарственными растворами, жестяные банки с порошками и небольшой ящик, в котором шесть отделений, и в каждом из них находится снабженная ярлыком бутылка с жидкостью.

3. После завершения описи я прошу профессора Штейна опустошить все бутылочки и банки, включая те, что в сейфе, и собственноручно вылить все в лабораторный сток. Особенно важно уничтожить ярлыки на бутылках из ящика. Потом профессор подпишет опись, сообщив, что все уничтожено, свидетель заверит документ своей подписью, и после этого документ следует передать ученому секретарю университета.

Цель моих инструкций – предотвратить опасные последствия, которые могут возникнуть при неумелом обращении с химическими препаратами после моей смерти.

Большая часть этих препаратов ядовита. Сделав это заявление, спешу прибавить, что единственной целью моих исследований было желание принести пользу людям.

Прежде всего я стремился расширить список лекарств, в состав которых входит яд, а параллельно открыть противоядие, которое (в случае случайных или криминальных действий) могло бы спасти пострадавшего.

Если б мне подарили еще несколько лет жизни, я продвинулся бы в своем труде и тогда решился бы предоставить своему преемнику право ввести достигнутые мной результаты в медицинскую практику. Мне не хватило времени полностью убедиться в действенности моего открытия (кроме одного случая, когда я спас противоядием жизнь отравленного человека), и потому я не посмел представить ученому миру результаты моих трудов во благо человечества.

Учитывая все обстоятельства, я должен пожертвовать своими амбициями ради желания не причинить вреда. Я содрогаюсь от мысли, что может произойти, если эти препараты, особенно те, что находятся в ящике, попадут в руки людей невежественных или преступных. И я сожалею, что не могу подняться с постели, чтобы самому выполнить работу по уничтожению всех материалов. Что ж, мой друг выполнит эту работу за меня.

Ключи от лаборатории и от железного сейфа я сегодня же в присутствии лечащего врача положу в маленькую шкатулку. Она будет запечатана (в присутствии того же свидетеля) моей собственной печатью. Я буду держать ее под подушкой и лично вручу профессору Штейну, если доживу до его возвращения из Мюнхена.

Если же я умру раньше, то доверяю шкатулку заботам моей любимой жены – единственной, кому я безоговорочно доверяю. Она передаст запечатанную шкатулку с вложенными туда вместе с ключами инструкциями профессору Штейну сразу по его возвращении в Вюрцбург”.

Эти инструкции, Фриц, уже не являются секретом. Профессор Штейн счел своим долгом предать их гласности во время судебного процесса, связанного с событиями, последовавшими после смерти доктора Фонтена. Вы заинтересованное лицо в этой истории, и потому вам надо знать все обстоятельства до того, как я завершу письмо.

Приехавший из Мюнхена профессор Штейн не успел получить шкатулку из рук своего друга и коллеги. Согласно воле покойного, шкатулку вручила ему вдова Фонтен.

Профессор вскрыл печать и, прочитав инструкции, тут же приступил к их исполнению.

Пригласив в свидетели ученого секретаря университета, он первым делом открыл ключом дверь лаборатории. Продажу оставшихся на столе предметов он отложил до следующего раза, а сам занялся составлением списка бутылочек и коробок, подлежащих уничтожению. Открыв железный сейф, он нашел их там под густым слоем пыли, доказывающим, что до них никто не дотрагивался. Согласно распоряжению, он собственноручно вылил и высыпал их содержимое.

Однако деревянного ящичка в сейфе не оказалось. Лабораторию прошерстили вдоль и поперек – боясь, не произошла ли какая-нибудь ошибка. Но ящика и след простыл.

Тогда подверглась допросу вдова Фонтен. Не знает ли она, куда делся ящик? Нет, она даже не знала о его существовании. Достаточно ли надежно спрятала она от чужих глаз запечатанную шкатулку. Конечно! Она заперла ее в свой шкаф, а ключ носила в кармане.

Замки от шкафа, лаборатории и сейфа были тщательно осмотрены, но никаких следов повреждения на них не нашли. Опросили университетских служащих – не было ли дубликатов ключей к этим замкам, но все единогласно это отрицали. А лечащий Фонтена врач даже мысли не допускал, что больной мог самостоятельно встать с постели и дойти до лаборатории в период времени от написания инструкции до момента смерти.

Пока шло дознание, старший ассистент доктора Фонтена исследовал под микроскопом следы сургуча на шкатулке.

После поверхностного осмотра и последующего химического анализа выяснилось, что использовались два сургуча (оба, на первый взгляд, одинакового красного цвета), один поверх другого, но на небольшом кусочке они не слились. Легко установили, что первый сургуч, нанесенный доктором, был нагрет, и тогда шкатулку кто-то открыл. А когда дело было сделано, добавил нового сургуча и запечатал профессорской печатью, так что со стороны все выглядело идеально. Находившийся при этом лечащий врач сообщил, что Фонтен использовал только одну палочку сургуча. Сама печать нашлась на половине вдовы, небрежно брошенная на фарфоровый поднос, куда она складывала на ночь кольца.

Следствие по этому делу еще не закончено, и я впредь не стану утруждать вас дальнейшей информацией о ходе расследования.

Вдова Фонтен ждет окончания следствия с видом оскорбленной