— О, вот это уже глубоко! — усмехнулся Сидоров. — Против этого и возразить трудно. Иван Петрович, на Бога уголовные дела заводятся?

— Не кощунствуй, Коля. — Панков осуждающе посмотрел на лилипута, потом перевел взгляд на Махорина и добавил. — А ты, Александр Сергеевич, не дури. Не ожидал от тебя… И в наказание поручаю тебе завтра проработать связи Малютиной. Мы это направление как-то упустили. А там может быть интересная информация…

9

Издательство, которое возглавляла Мария Федоровна Малютина, располагалось в отреставрированном старинном особняке. В вестибюле в черной траурной рамке висел ее портрет. Огромные глаза, пышные волосы, маленькие пухлые губы… Кроткое, романтическое создание… И только больная складочка у рта, правда — едва приметная, придавала ее нежному лицу выражение зверька, умеющего кусаться.

— Ужасно! Даже не верится, что она мертва! — услышал Махорин за спиной взволнованный голос.

Сашка оглянулся. Перед ним стояла высокая стройная девушка.

— Вы Александр Сергеевич? — спросила она.

— Так точно…

— А я Зернова Вероника Павловна. Заместитель директора издательства. Вы со мной по телефону говорили.

— Да. Я хотел бы осмотреть кабинет Малютиной.

— Пожалуйста. После того, как мы узнали о случившемся, туда никто не входил.

Зернова, покачивая бедрами, пошла по коридору, подвела Сашку к двери и, достав из кармана джинсов ключ, сказала:

— Я сразу забрала его из коробочки. И никому не давала.

— А что, кто-то хотел воспользоваться?

Вероника Павловна несколько смутилась, но потом, видимо, решила не играть в прятки и, энергично тряхнув головой, произнесла:

— Приходил молодой человек, который Тайгачева охраняет…

— Петров? Никита?

— Да, он. Хотел войти в кабинет. Сказал, что ему нужно забрать некоторые личные вещи Алексея Казимировича. Но я заявила, что до прихода милиции никого не пущу. Правильно поступила?

— Абсолютно, — ободряюще улыбнулся Махорин и как бы между прочим осведомился: — Этот молодой человек был настойчив?

— Весьма… — Вероника Павловна многозначительно повела бровью.

— Интересно, — хмыкнул Махорин и приказал: — Открывайте!..

Светлая, просторная комната. Рядом с окном — большой письменный стол. Вдоль стены — книжные полки. Холодильник, платяной шкаф. На полу — пушистый ковер.

— Позовите еще кого-нибудь, — попросил Махорин. — Может, мне придется составлять протокол. Вы будете понятыми…

Пока Зернова ходила в редакцию, Сашка подошел к телефону и набрал номер Петрова.

— Никита, привет.

— Салам алейкум, — хмуро ответил бывший афганский кореш.

— Старые раны ноют. Наверно, к дождю.

— Я сейчас нахожусь в кабинете Малютиной. Тебе чего тут нужно было? Приезжай, вместе поищем…

Никита тихо матюкнулся:

— Вот Верка… вот… Язык как помело! Между прочим, ее Казимирович тоже трахал. А Машка это узнала. И между ними совсем недавно скандал произошел. Ты этот факт на всякий случай включи в общую расстановку сил.

— Ладно, ладно… — рассмеялся Махорин. — Ты не увиливай. Ты мне правду говори. А то я тебя включу в список подозреваемых.

— Ох, Александрушка, шустрый ты больно. Ничего от тебя не утаишь… Дневник я хотел забрать. Машка Малютина вела дневник. Тайгачев после того, как все произошло, в доме его не нашел. Попросил адвоката по возможности его обнаружить.

— А что в нем? Какая-нибудь компра на Тайгачева?

— Ну, как он говорит, ничего особенного. Просто Машка была девицей взбалмошной, истеричной. Последнее время она с Казимирычем несколько раз ссорилась из-за известных тебе обстоятельств. А так как дневнику она доверяла все свои мысли, чувства и переживания, то Тайгачев опасается, что он может сыграть роль своеобразной улики против него.

— Ясно, — подвел итог Махорин. — Спасибо за откровенность.

— Не за что, — пробурчал Петров. — Все равно, если он там— найдешь. Чего зря выкручиваться? Желаю успеха!.. — В трубке раздались короткие гудки.

— Мы пришли… — деликатно напомнила о себе Зернова; она стояла на пороге рядом с очаровательной блондинкой. — Это Зиночка, наша корректорша.

— Очень хорошо, — ответил Сашка. — Тогда начнем…

В верхних ящиках стола лежали канцелярские принадлежности, какие-то рукописи. В нижнем отсеке Махорин обнаружил коробочку «Тампакса», нераспечатанные целлофановые пакетики с колготками, набор трусов «неделька». Увидев все эти «богатства», Вероника Павловна и Зиночка скромно потупились.

— Я ищу дневник Малютиной, — строго сообщил Сашка. — Вы знали о его существовании?

— Да… — ответила Зернова и густо покраснела.

— Как он выглядел?

— Такой красивый небольшой альбомчик в сафьяновом переплете.

— Вы его не брали? — совершенно невинным тоном спросил Махорин.

— Нет, что вы! — воскликнула Вероника Павловна, нервно сцепила изящные длинные пальцы, хрустнула суставами. — Здесь, в кабинете, его вообще нет…

— Откуда вы знаете? — уцепился Сашка за последнюю фразу.

— Потому что… потому что… — Зернова затравленно покосилась на корректоршу.

— Зиночка, вы свободны, — распорядился Махорин. И, когда девушка скрылась за дверью, пристально глянул на Веронику Павловну: — Ну?..

— Я сама его искала, — с трудом выдавила из себя Зернова.

— Зачем?

— Не знаю, как вам объяснить… В общем, я хотела… Это такой деликатный момент… — Под носиком у Вероники Павловны появились крошечные капельки пота, она ломала пальцы, кусала губы — измучилась совсем, бедная.

— Ладно, я вам помогу, — сжалился Махорин. — Мне известно про вашу связь с Тайгачевым. И про вашу разборку по этому поводу с Малютиной.

— Ах!.. — облегченно всхлипнула Зернова и плюхнулась в кресло, достала из кармана джинсов платочек. — Маша была не права. Я не собиралась отбивать у нее Алексея Казимировича. Так получилось… случайно…

— Как?

— Ну… Однажды Тайгачев пришел сюда, в издательство. Маши не было… Я принимала его в этом кабинете. Мы немного выпили. И вдруг ему захотелось… У Алексея бывает так. Он очень возбудимый мужчина! Поверьте, я просто не смогла отразить его натиск. Все происходило прямо вот тут — на ковре. Этот порыв был настолько внезапным, что мы даже не закрыли дверь. И не заметили, как вошла Маша…

— И что было дальше?

— Ужасно! Ужасно! — Зернова снова захрустела суставами. — Мне даже вспомнить об этом страшно…

— Ну-ну, немного осталось, — приободрил ее Махорин.

— Да… — простонала Вероника Павловна. — Тайгачев встал, поправил свою одежду. Улыбнулся и сказал Малютиной: «Маша, ты отлично подбираешь кадры». Поцеловал ее в щеку и вышел. Малютина стояла, будто окаменевшая. Потом она обернулась ко мне. Во взгляде была такая ненависть, что я отшатнулась… И вдруг она бросилась на меня, словно зверь. Расцарапала лицо, рвала волосы… Повалила на пол, била ногами… Затем неожиданно успокоилась и говорит: «Вера, прости. Я знаю, ты ни в чем не виновата. Ступай… Побудь неделю дома, пока все заживет». Достала из сумочки пачку долларов — протянула мне. Но я даже подойти к ней боялась…

— А потом?

— Потом все как