– Ради Паши, говорите? Не верю. С вашей помощью Паше светит мно-ого лет колонии. Светило!

– Да, мне стыдно. Я обдумывал, как вам все рассказать… и не решался.

– Ладно, Владислав Иванович, всякие там психологические тонкости мне непонятны, я же тупой мент. И вот что предлагаю вам: садитесь и пишите чистосердечное признание, оформим как явку с повинной.

Седов сел за стол у окна мастерской, взял из стола бумагу (у него здесь много чего имелось) и начал писать. А Носов вышел на воздух. Здесь он был особенный, похожий на деревенский. Только от мыслей, связанных с таким необычным делом, следователь отделаться не мог. Произошедшему есть лишь одно объяснение:

– М-да, все весеннее обострение…