Я потянулся к клавише на стене, чтобы выключить свет и уйти, однако внезапно встал как вкопанный. А дневник? Где он? Мой взгляд заметался по аккуратно прибранной палате, скользнул по ровному ряду коробок с пожитками Алисии. Мы с Индирой перетрясли здесь всё до единого предмета, но дневник не обнаружили.

Как я мог быть настолько беспечным! Это все Индира и ее бесконечная, сводящая с ума трескотня… Разговоры отвлекали меня, не давая сосредоточиться. Где же дневник? Неужели я его пропустил? Без записей Алисии никак нельзя – там самые важные улики против Кристиана. Дневник нужно найти во что бы то ни стало!

Я обыскал палату еще раз, чувствуя, как с каждой минутой нарастает паника. Переворачивал коробки, вываливая на пол их содержимое. Лихорадочно рылся в барахле, разодрал на лоскуты одежду Алисии – ничего! Вытряхнул из папки все рисунки, но и между листами дневника не оказалось! Наконец, я распахнул дверцы небольшого шкафчика, выдернул каждый ящик и, увидев, что там пусто, со злостью отшвырнул в сторону. Дневник так и не нашелся!

3

Джулиан Макмахон из управляющей компании ждал меня возле регистратуры. Толстяк с мелкими рыжими кудрями почти постоянно произносил фразы вроде «между нами говоря», «в конечном счете» или «по сути», причем часто в одном предложении. Он не жаждал ничьей крови и играл в управляющей компании роль «доброго полицейского». Макмахон успел поймать меня до того, как я уехал домой.

– Я только что от Диомидиса, – доверительно зашептал он. – Профессор уходит из клиники.

– Вот как?

– Он решил не тянуть и досрочно выйти на пенсию. Между нами говоря, выбора у Диомидиса нет: или на пенсию, или отдуваться за всю клинику во время расследования. – Макмахон пожал плечами. – Жаль старика, такой бесславный конец выдающейся карьеры… Зато хотя бы избежит нападок прессы и всей шумихи, которая сейчас начнется. Кстати, он упомянул вас.

– Меня?

– Да. Предложил в качестве своего преемника. Сказал, что лучше кандидатуры нам не найти.

– Очень приятно, – улыбнулся я.

– Увы, в конечном счете приятного мало: учитывая инцидент с Алисией и арест Кристиана, управляющая компания вынуждена закрыть Гроув. Решение окончательное.

– Этого следовало ожидать. Значит, пост Диомидиса мне не светит?

– Дело в том, что через несколько месяцев мы планируем открыть здесь новую психиатрическую клинику, более сбалансированную с точки зрения финансовой отдачи. На пост главы рассматривается ваша кандидатура. Что скажете, Тео?

– С радостью, между нами говоря, – улыбнулся я, с трудом сохранив солидное выражение лица и позаимствовав у Джулиана одну из его любимых фраз. – О такой возможности можно только мечтать.

Теперь я смогу действительно помогать людям. Не только давать им лекарства, но и помогать по-настоящему! Самым эффективным способом. Так, как однажды меня спасла Рут, а потом я попытался спасти Алисию. Надо признать, дела складываются весьма удачно! Кажется, я добился всего, чего хотел. Почти всего…

* * *

В прошлом году мы с Кэти переехали в Суррей – туда, где я вырос. Отец умер, оставив дом мне. По условиям завещания, мама могла жить в нем сколько угодно, но она предпочла передать дом нам с Кэти, а сама переселилась в интернат для престарелых. Мы с женой решили, что преимущества большого коттеджа и сада компенсируют минусы, связанные с некоторой удаленностью от Лондона. Я считал, что переезд пойдет на пользу нашим отношениям. Было решено кардинально переделать интерьер и избавиться от старья.

Вот уже скоро год, как мы переехали, а воз и ныне там. Ремонт не завершен: отделочные работы застыли на полпути, картины и сферическое зеркало, купленное на рынке Портобелло[26], так и стоят, прислоненные к некрашеной стене. И со времен моего детства в комнатах почти ничего не изменилось. Но я не переживаю. Как ни странно, мне здесь довольно уютно.

Я зашел в прихожую и поскорее скинул пальто – натоплено, как в тропической оранжерее. Повернул ручку термостата в коридоре. Кэти любит, когда жарко, а я предпочитаю прохладу, поэтому мы вечно спорим насчет регулировки отопления. Громко работал телевизор. Неизменный звуковой фон нашей жизни: жена пристрастилась проводить время за просмотром различных передач. Кэти лежала на диване в гостиной с огромным пакетом креветочных чипсов, выуживала их жирными красными пальцами и запихивала в рот. Не понимаю, как можно питаться такой дрянью! Неудивительно, что жена прибавила в весе. Последние два года Кэти почти не давали ролей. Она сидит без работы и почти впала в депрессию. Лечащий врач предлагал выписать антидепрессанты, но я категорически не согласился. Вместо таблеток я уговаривал Кэти сходить на прием к психотерапевту и излить ему душу. И даже был готов подобрать кого-то сам. К сожалению, Кэти не расположена к беседам.

Иногда я ловлю на себе ее странный взгляд. Интересно, о чем она думает? Неужели хочет набраться смелости и рассказать об интрижке с Габриэлем? И все же она не произносит ни звука. Просто сидит и молчит, совсем как Алисия когда-то. Я бы очень хотел помочь Кэти, но увы – не могу до нее достучаться. Вот так ирония… Я проделал все это, чтобы быть с Кэти, но она все равно ускользает.

Я присел на подлокотник дивана.

– Моя пациентка отравилась таблетками и впала в кому.

Никакой реакции.

– Такое впечатление, будто кто-то из персонала заставил ее принять слишком большую дозу лекарства. Один из моих коллег!

Молчание.

– Кэти, ты слушаешь?

– Мне нечего сказать, – бросила она, пожав плечами.

– Может, проявишь хоть немного сочувствия?

– Кому я должна посочувствовать? Тебе?

– Пациентке. Я некоторое время с ней работал. По индивидуальной схеме лечения. Ее зовут Алисия Беренсон.

Я внимательно посмотрел на Кэти. Она тупо пялилась в телевизор.

– Это очень известная женщина. Теперь, конечно, о ней забыли. Но несколько лет назад об Алисии знали все. Она убила своего мужа… Помнишь ту историю?

– Не-а. – Кэти мотнула головой и переключила канал.

Вот так мы и продолжаем лицемерить и прикидываться. Последнее время мне вообще приходилось много притворяться – не только перед окружающими, но и перед самим собой. Именно поэтому я сейчас и пишу эти строки. В отчаянной попытке обойти чудовищное эго и добраться до истинного себя. Если это еще возможно.

Страшно захотелось выпить. Я отправился на кухню, вытащил из морозилки бутылку водки, налил полную рюмку и сразу же опрокинул в рот. Ледяная жидкость обожгла горло. Я налил еще. Любопытно, что сказала бы Рут, признайся я ей во всем, как тогда, поздним вечером шесть лет назад? К сожалению, я уже не тот искренний открытый человек, каким она меня