— Не переживай, милая. Ты со всем справишься.

Не такого ответа обычно ждешь от психолога. Точнее ждешь именно что-то такое, но они же иначе работают. Задают наводящие вопросы, раскручивают страхи. Алёна знает, как именно проходят эти сессии. Волкодав лишь оправдывает свою фамилию; рядом с ней совсем не комфортно, атмосфера точно не располагающая. И улыбке ее верить совсем не хочется. Может, Алёна предвзята, конечно. Может, просто день сегодня изначально не задался.

И все же инстинкты лучше слушать, не этому ли их учили еще на первом курсе?

— Как дела с преподавателями?

— Хорошо. Хорошо, все как всегда.

Алёна горло прочищает, взгляд скашивает на часы, стоящие на столе, но отвернутые от нее. Интересно, как долго она вообще здесь сидит. Сегодня с ориентированием во времени какие-то отчетливые проблемы.

— Как с одногруппниками? — спрашивает психологиня, снова что-то записывает, голову уже не поднимает. И отсутствие прямого зрительно контакта уже делает ситуацию чуть проще, чуть приятнее. Хотя бы не такой давящей, как раньше.

— Нормально.

— Как с мальчиками?

Алёна губы поджимает. Коленями на ладони давит, молчит слишком долго, видимо, потому что психолог снова перестает писать, смотрит на нее и добавляет:

— Не было никаких конфликтов недавно? Скажем, на почве того, кто достоин, а кто не достоин учиться здесь.

И надо бы выдохнуть, вопрос не столько про личные взаимоотношения, сколько про идеологию. Но Алёна лишь сильнее напрягается.

— Нет… — отвечает задумчиво. — А были случаи?..

Женщина лишь улыбается ей; правда, улыбается одними губами, взгляд так и остается спокойно-изучающим. Алёна только теперь думает о том, что можно было бы и не задавать этот вопрос. Даже если что-то и произошло, то ей никто не ответит.

— Это всего лишь вопрос, Алёна. К тому же, ни для кого не секрет, что девочка из выпускной группы подралась с мальчиком.

Когда она говорит это таким тоном, то ощущения такие, словно речь про пятилетних детей в песочнице. Ребятам из выпускной группы лет двадцать, кому-то даже двадцать один. И даже если никто не применял магию на другом, отдубасить тоже можно как следует.

Алёна кивает чуть запоздало, почему-то думает, что именно такой реакции от нее ждут. Психологиня снова делает какие-то пометки в бумагах, лежащих перед ней. Алёне даже в голову не приходит чуть наклониться, попытаться заглянуть в те бумаги и самое главное — в записи. Димка бы, наверное, постаралась отвлечь внимание и посмотреть, что там такое, но не Алёна. Надо будет завтра спросить у подруги. Не забыть бы.

— Хочешь мне что-нибудь рассказать?

Заминка всего в пару секунд. Она прокручивает несколько мыслей в голове, поджимает губы.

И отрицательно мотает головой. Ей нечего говорить; по крайней мере, о том, что произошло, она не знает ровным счетом ничего.

— Хорошо.

После большой паузы:

— Можешь идти.

Требуется приложить усилия, чтобы не подскочить с места, а подняться спокойно, забрать сумку.

— До свидания, спасибо, — почти на автомате, почти не отдавая себе отчета в сказанном.

Алёна выходит, дверь за собой закрывает. Выдыхает тяжело и смотрит себе под ноги, несколько секунд просто дышит. Потом поднимает голову, видит еще двоих одногруппников в рекреации, но ничего им не говорит. Хватит с нее сегодня школы, хватит с нее всего этого.

Надо просто идти домой.

3

В квартире не просто стоит стойкий запах ладана, в квартире висит самый настоящий туман, когда Алёна открывает дверь и кладет ключи на комод в прихожей. Откашливается и ладонью перед лицом машет.

— Марта! — зовет, голос повышает и еще громче: — Марта!

И пока она скидывает школьные ботинки, из соседней комнаты выходит тетя в длинной юбке, подолом подметающей пол, и с цветастым платком на плечах.

— Чего, золотце?

Алёна снова ладонью перед лицом машет.

— Вот это, — говорит. — У тебя ничего там не взорвалось?

— А, это… — задумчиво отзывается женщина. — Это я квартиру чистила после своих клиентов. Ужинать будешь?

Алёна улыбается устало, кивает.

— Да, буду.

— Ну и хорошо, — мелодично отзывается тетя и направляется в сторону кухни.

Алёна ногой двигает ботинки в сторону, взгляд скашивает в сторону кухни, чихает от густого тумана и идет в свою комнату. Рюкзак у самой двери оставляет и переодевается в домашнюю одежду. На самом деле тетя снова будет ворчать, если заметит, но она все равно открывает окно, чтобы проветрить хотя бы в своей комнате. Ладан, может, и очищает, но она от него начинает чихать каждый раз, а потом еще глаза слезятся.

Черная кошка трется о дверной косяк, а Алёна, заметив ее, палец прикладывает к губам.

— Только Марте не говори, — шепотом. И, проходя мимо, наклоняется на несколько секунд, чтобы почесать за ухом. Кошка урчит, а значит сегодня у них перемирие и дружба.

К тому моменту, как Алёна выходит на кухню, туман в коридоре немного рассеивается. Тетя наливает из большого заварного чайника что-то в чашку сначала ей, а потом и себе.

— Это успокоительный сбор, ты какая-то уставшая, — комментирует она, ставя чашку на стол. Алёна кивает.

— Спасибо.

Тетя еще некоторое время пляшет по кухне, пока Алёна пьет медленными глотками, а потом все же усаживается за стол напротив нее. То ли это домашняя атмосфера так влияет, то ли чай и правда успокаивает, а может, все вообще дело в ладане, но Алёна замечает, что чувствует себя уже совсем иначе. Не как в школе.

Кошка запрыгивает на свободный стул и внимательно на нее смотрит. А она думает, что всегда в этой кошке было больше человеческого.

— Как дела в школе?

Вопрос вроде дежурный, поэтому Алёна сначала просто пожимает плечами, а потом поджимает губы, ставит чашку чуть в сторону от тарелки и переводит взгляд с кошки на тетю.

— Нашу группу сегодня отправили писать тест на агрессию.

— Странно, — отзывается меланхолично тетя, и Алёна понимает, что она рассматривает остатки трав и чаинок у себя в чашке. Не очень-то вежливо, но Марта всегда была из тех самых настоящих ведьм, витающих в своих мыслях и живущих больше в потустороннем, чем в настоящем.

Глупости какие, не бывает никаких