– Хуже всего то, что Кэрол начала копировать поведение матери. Вполне естественно, но в этом случае мы имеем умную, привлекательную, общительную девочку-подростка, у которой просто не было другой ролевой модели. Она не знала, что можно по-другому, понимаете? Начала выпивать, периодически употребляла наркотики, путалась с мальчиками, и все это в достаточно юном возрасте, что не могло не вызывать отвращения.

Это утверждение напомнило мне о Габриэль Колсон-Хоу – Бобби Негри сказала, что та вела сексуальную жизнь с двенадцати лет. Эллисон, я был обескуражен, услышав, что твою сестру описывают такими же словами. Казалось, существует некий шаблон для всех несчастных – особенно для девочек-подростков, – но никто этого не замечает.

– Кэрол с друзьями несколько раз задерживали за распитие алкоголя на школьной площадке, – продолжал Слоун. – И вот ты пытаешься донести до них, что они свернули на кривую дорожку и что впереди их ждут только проблемы. Иногда даже получается до кого-то из них достучаться. Но потом они возвращаются домой и видят маму или папу в отключке на диване, а вокруг валяются пустые бутылки или в пепельнице дымится косяк. И возникает вопрос: какие у них шансы?

К нашему столику подошла женщина в пестрой блузке и практичных туфлях. Я узнал ее строгие, похожие на птичьи, черты лица по фотографии в газетной статье о Слоуне и его жене.

– Мистер Аарон Деккер, – сказала она, протягивая руку и улыбаясь, но не очень дружелюбно. – Я Дороти Слоун. Вы разговаривали со мной по телефону.

– Это Дотти, моя жена, – объяснил Слоун.

Я пожал ей руку и поблагодарил за то, что она передала мое сообщение мужу. Я начал было говорить, как высоко ценю их время и какое у них здесь замечательное местечко, но она бесцеремонно перебила меня.

– Я позволила вам поговорить с ним при одном условии. Моему мужу больше не нужно изображать из себя полицейского детектива, мистер Деккер. Он вышел в отставку. Теперь управляет баром, где готовят лучшие крабовые пироги, которые вы когда-либо пробовали.

– Я приехал из Мэриленда, так что это довольно дерзкое заявление с вашей стороны, – заметил я.

– Нам скоро принесут чизбургеры, – проворчал Слоун.

– Забудь о них, – сказала Дотти. – Я накормлю мистера Деккера нашим крабовым пирогом. – Затем она поднесла палец к моему лицу. На ее пальце сверкнул внушительный бриллиант. – Кстати, лично я считаю ваш разговор плохой идеей. У него больное сердце.

– Боже, Дот, – взмолился Слоун.

– Обещайте, что не будете его нервировать, – приказала Дотти, не обращая внимания на мужа и не сводя с меня глаз.

– Обещаю, – сказал я и перекрестился.

– Да уж, – процедила она и слегка прищурилась.

– Мне можно доверять, – заверил ее я.

– Да уж, – повторила она и бросила взгляд на мужа. Ее указательный палец переключился на него. – Двадцать минут. Не больше.

– Хорошо, босс, – сказал Слоун и отдал ей честь.

– Ты знаешь ограничения, Питер. Не глупи.

– Понял, понял. – Он замахал на нее рукой. – Ты тратишь мое время.

Ее лицо смягчилось. Она снова улыбнулась, на этот раз более искренне, и погладила мужа по голове, затем направилась к сцене, чтобы пообщаться с обдолбанным музыкантом, который все еще пытался настроить свою гитару.

– Она считает, что управлять бизнесом не так тяжело, как быть копом, – сказал Слоун. – Я разве похож на человека, которой одной ногой в могиле?

– Она просто беспокоится о вас.

– Я не играю в гольф, не хожу в боулинг. Неужели нельзя оставить меня в покое?

Я рассмеялся, но потом осознал, что, когда мне будет столько же лет, сколько Питеру Слоуну, у меня не будет тебя, чтобы переживать обо мне. Никто не будет гладить меня по голове. Я останусь совершенно один.

– На сцену выходит Джеймс де Кампо, – продолжил Слоун. Его голос стал тише, но ему не удалось скрыть презрение. – Вы спросили о подозреваемом? Старина Джимми. Этот парень был последним в списке омерзительных мужчин Линн Томпсон. Тот еще фрукт, и именно такой тип мужчины можно было легко представить рядом с Линн Томпсон. Чертова наука – плохие элементы притягиваются друг к другу.

– Значит, он тоже был алкоголиком, – предположил я.

– Он был словно грозовое облако в уже и без того пасмурном небе, если позволите такую метафору. Теперь Линн Томпсон не просто шаталась по городу в стельку пьяная. Теперь на ее лице красовалось затемнение глазной области, если понимаете, о чем я, – он поднес указательный палец к своему глазу. – Соседи часто жаловались на их ссоры, и мы отправляли офицеров к их дому на Кейн-роуд. Они жили в маленькой развалюхе в стороне от шоссе, скрытой за деревьями и вдали от соседей. Так что можете представить, как громко они вопили, когда ссорились. Конечно, Линн ни разу не выдвинула обвинений. Так всегда бывает. Я как-то провел с ней обстоятельную беседу, сказал ей, что она подает плохой пример девочкам, позволяя подобному происходить под ее крышей. Но пользы это никакой не принесло.

– А как же Кэрол и Эллисон? – спросил я. – Им пришлось стать свидетельницами насилия.

– Не только свидетельницами, – ответил Слоун, поднимая бокал с пивом. Он почти поднес его к своим губам и добавил: – Они подвергались насилию. Были его жертвами. Джеймс де Кампо терроризировал всю семью.

– Не могу в это поверить, – сказал я. – Словно вы о прошлом другого человека говорите. Почему она об этом ничего мне не рассказывала? К чему эти секреты?

Слоун глотнул пива и поставил бокал на стол.

– У меня нет ответа на этот вопрос. Может, легче притворяться, что такого никогда с тобой не происходило, чтобы отгородиться от своего прошлого. Может, ей пришлось лгать самой себе, а значит и вам.

– Лучше бы она все мне рассказала.

– Но это ничего бы не изменило.

Он был прав – это ничего бы не изменило. За исключением того, что это была бы важная и уязвимая часть тебя, которую я мог бы разделить и, возможно, помог бы тебе справиться с этим, помог бы тебе нести этот груз.

Ты ошибаешься, настаивал другой Аарон. Эллисон не такая. Ей в последнюю очередь требовался принц на белом коне, который сказал бы ей, что все будет хорошо. Она разочаровалась бы в тебе, если бы ты попытался. В любом случае, что бы ты сделал? Если бы ты знал о ее прошлом, то почувствовал бы себя беспомощным и никчемным. Она всегда была сильнее тебя.

– Он как-то сломал ногу вашей жене, – сказал Питер