— Бэйли! — Миссис Салливан помахала мне, и я пошла к ней.

Лапочка вышла поздороваться, но отвернулась, поняв, что со мной нет ни Джека, ни вкусняшек.

— Посмотри, как хорошо справляются новички, — сказала миссис Салливан.

Учительница на пенсии указала на двух женщин, вяжущих прямоугольники, пока сама она вязала шапочку из оранжевой пряжи, которая налезла бы на сливу.

— Я им говорю, что вязание — это простой подсчет, — сказала миссис Салливан.

— У меня плохо с математикой, — заметила одна из женщин.

Перл подошла и слегка задела меня, останавливаясь рядом.

— У меня тоже ужасно с математикой, но если я умею вязать — вы тоже сумеете. Вам может понадобиться другой взгляд на вещи.

Ларк оттащила меня в сторону и пригласила на вечеринку на следующей неделе, а потом спросила:

— Ты вообще как? Могу я что-нибудь сделать? Эти несколько недель, наверное, выдались травмирующими.

— Все в порядке.

По большей части.

— Я все время слышу, что тебя арестовали или скоро арестуют.

— Сплетни в маленьком городке — просто прелесть, — сказала я. — Меня не арестовали, но если арестуют, то ты явно увидишь мое фото анфас и в профиль во всех лентах соцсетей.

— Те, кто тебя знают, не думают, что ты это сделала. Но все обеспокоены. Серьезно, две смерти? Пусть даже и неместных.

Видимо, миссис Салливан нас слушала.

— Конечно, это была не Бэйли, а любой, кто это говорит, явно прячет свои мрачные секретики.

Мы с Ларк повернулись к ней, и я поняла, что стою с открытым ртом, так что поскорее его захлопнула.

— Не удивляйтесь так, девочки. У всех есть секреты в шкафу, но, к счастью, очень немногие готовы убить, лишь бы их не выпустить.

Миссис Салливан продолжала вязать, будто это была повседневная болтовня.

У меня в желудке расцвел ужас, будто трупный цветок[14]. Я быстро попрощалась, сказав, что мне надо поесть, и побежала домой.

Слава богу, никто не кричал мне «Позор!» или «Убийца!», пока я торопилась прочь из центра.

В нескольких кварталах от дома я сменила свой обычный маршрут. Один из постоянных клиентов моей доставки из библиотеки носил фамилию Левертон и жил на этой улице. Обычно я заходила к нему в последнюю очередь по пути домой, но его имя уже несколько недель не появлялось в моем списке.

Я ненадолго остановилась у слегка обветшалого бунгало, когда-то выкрашенного в жизнерадостный зеленый цвет. Дом не был совсем уж развалюхой, но ему бы не помешали внимание и забота. Внутри всегда было безупречно: ни единого пятнышка. Но на крыльцо я каждый раз ступала осторожно, потому что верхняя ступенька проседала посередине, будто дерево готовилось проломиться.

Во дворе стоял мужчина, прилаживавший перила к новенькой лестнице для парадного крыльца.

Не просто какой-то мужчина.

Мэтт Левертон.

Стараясь вести себя непринужденно, я щелкнула его на телефон. Отослала фото детективу Уитлоку и добавила сообщение:

Мэтт Левертон на улице Вязов.

Мэтт поднял глаза и встретился со мной взглядом.

Я улыбнулась, будто была рада его видеть.

— Привет! Вы приходили на мой фестиваль на выходных.

— Ваш фестиваль? — переспросил Мэтт.

— Литфестиваль «жуткого сезона». Я организатор. Владелица местного книжного магазина.

И явно первоклассная болтушка.

— Вы молодец.

Мэтт снова устремил все внимание на свою работу.

Но я продолжила:

— Вы там были, да? С ребенком?

— Виновен по всем пунктам. Моей дочери понравилось чтение книжек с картинками.

— Так вы местный? Тогда приходите в магазин: у нас замечательный отдел для детей.

Его лицо расслабилось, он выпрямился и бегло оглядел меня.

— Я приехал в город помочь подготовить дом моего деда к продаже. Буду тут еще пару выходных. Я так понимаю, вы живете в городе?

Ради бога, он что, подумал, что я флиртую?

— Ваш дедушка? Джулиан? Верно? Я доставляла ему книги из библиотеки. С ним все хорошо?

Мэтт покачал головой.

— Инсульт.

— Мне очень жаль.

Ага, а я тут наседаю на Мэтта в разгар семейной трагедии…

— Он в плохом состоянии. Так что мы готовим его дом к продаже, ведь если он поправится настолько, чтобы покинуть дом престарелых, он будет жить у моей сестры.

— Пожалуйста, передайте дедушке, что я — Бэйли — думаю о нем, — сказала я. Это был один из моих самых больших страхов — оказаться на месте Мэтта. Надо было уходить, но я задержалась. Это мог быть мой единственный шанс с ним поговорить. — Знаете, кажется, вы учились в школе вместе с моей мамой.

— Очень в этом сомневаюсь.

— Нет, вы ведь были на год-два постарше Лиззи Бриггс, верно?

— Серьезно? Ваша мать — Лиззи Бриггс? Я чувствую себя динозавром. Хотя зря я удивляюсь, не у одного из моих бывших одноклассников дети взрослые.

Мэтт оперся о частично построенные перила. К счастью, они выдержали.

Я не сводила с него глаз.

— Вы слышали, что случилось в субботу на литфестивале? Такая трагедия.

— Смерть Ланса Грегори? Да, слышал.

Мэтт выпрямился и перевел взгляд на перила. Разговор окончен.

Можно с тем же успехом продолжать играть роль глупышки.

— Я нашла тело Ланса, и теперь полиция считает, что я его убила.

— Вам, наверное, нелегко.

Мэтт достал из кармана телефон, давая понять, что закончил беседовать с переигрывающими продавщицами книг.

— И это должно быть вам интересно, ведь я знаю, что у вас с Лансом была своя историю, после чего вы попали в колонию для несовершеннолетних.

Мэтт застыл. Но не повернулся и не посмотрел на меня.

— Насколько я знаю, вы с Лансом были не в очень хороших отношениях. Может, из-за этого появился повод для мести. В чем вас обвиняли? Воровство? Или что похуже?

Мэтт резко сунул телефон в карман темно-коричневых рабочих штанов. Наклонился и подобрал что-то с земли.

Я ступила во двор, остановившись в паре метров.

— И что это вы такое делаете? — спросил Мэтт.

Он был на голову выше меня, с развитой грудной клеткой и мышцами рук. Его кисть сжимала молоток.

Я успокаивающе подняла руки.

— Не хочу вас донимать, но мне бы понять, что произошло в те годы. У меня есть ощущение, что если я пойму характер Ланса, то это поможет мне узнать, что случилось.

Мэтт уставился на меня. Его холодное лицо напомнило сердитого подростка, одетого в стиле гранж, на фото из выпускного альбома.

— Вы хоть знаете, в какой краже меня тогда обвинили? В краже собственной видеокамеры. Я все лето проработал в местной булочной, чтобы ее купить. Но ее забрал учитель и не захотел возвращать.

— Почему ее конфисковали?

— Меня обвинили в том, что я снимаю