– Господа, очень вас прошу, – строго произнес он. – Пять минут, от силы десять, не больше! Должен вас предупредить еще вот о чем. Вам может показаться, что речь у нее спокойная и непринужденная, как будто говорит она о самых обычных вещах. Но это не должно вводить вас в заблуждение. Так проявляется реакция на препарат: я ввел ей морфий. И еще вы, конечно, обратите внимание на ее наблюдательность и сообразительность. Любопытство всегда было основной чертой Бетти. Но не надо утомлять ее бесконечными предположениями и разной другой чепухой. Вы меня поняли? Хорошо. Тогда входите.

Миссис Эппс, экономка, при их появлении бесшумно удалилась. Комната была просторная, с непритязательной обстановкой. Под потолком висела старомодная люстра с плафонами, в которых были зажжены все лампы. Стены украшали рамки с пожелтевшими фотографиями разных поколений Фарнли. На туалетном столике – фигурки фарфоровых зверей. Бетти лежала на широкой жесткой кровати из черного дерева и со смутным интересом смотрела на вошедших.

Живое лицо девушки обрамляли прямые, коротко подстриженные волосы. Бледность и немного впалые глаза – единственное, что выдавало болезнь. Казалось, она рада видеть посетителей, и только присутствие доктора Кинга ее как будто смущало. Она неторопливо разгладила ладонью стеганое одеяло.

Доктор Фелл, широко улыбаясь, подошел к ней. От его необъятной фигуры в комнате как-то сразу сделалось уютно.

– Здравствуйте, – сказал он.

– Здравствуйте, сэр, – ответила Бетти, стараясь говорить бодро.

– Вы знаете, кто мы такие, милая? И зачем мы вас потревожили?

– Да-да. Вы хотите, чтобы я рассказала вам, что со мной случилось.

– А вы могли бы?

– Я не против, – согласилась она.

Доктор Кинг вынул из кармана часы и положил на туалетный столик.

– Ну, даже не знаю, с чего начать… – проговорила девушка, уставившись в изножье кровати. Я пошла на чердак взять яблоко и… – Она осеклась на полуслове, как будто передумав. Потом пошевелилась и внезапно сказала: – Нет, я шла не за яблоком!

– Нет?

– Нет, не за яблоком. Я могу вам все сказать, потому что, когда я поправлюсь, сестра меня отсюда заберет. У меня даже будет отпуск на побережье, в Гастингсе. Так вот. Я пошла не за яблоком, а чтобы поглядеть одним глазком в запертый чулан. Я часто так делала.

Тон ее был лишен всякой дерзости – для этого у нее было слишком мало сил. Она просто рассказывала все как есть, словно ей впрыснули не морфий, а «сыворотку правды».

На лице доктора Фелла отразилось недоумение.

– Но почему вас так заинтересовал запертый чулан?

– О, да про него все знают, сэр! Туда кто-то наведывался.

– Наведывался?

– Ну да, сидел при свете. Там на крыше есть маленькое слуховое окно. И вечером, если в чулане горит свет, его можно увидеть с улицы, если ты вдруг оказался чуть поодаль от дома. Все слуги про это знают, хотя нам и не положено. И даже мисс Дейн знает! Как-то раз я заходила к ней вечером передать посылочку от сэра Джона. Возвращаться мне надо было через Хэнгин-Чарт. И мисс Дейн спросила, не страшно ли мне идти в такую темень по лесу. Я сказала: нет, может, мне даже повезет и я увижу свет в окошке на чердаке! Это была просто шутка, потому что окошко-то смотрит на южную сторону, а тропинка через лес выводит к северной. Мисс Дейн засмеялась, приобняла меня и спросила, видел ли свет на крыше еще кто-нибудь из слуг. Я сказала: да, конечно, все видели! Потому что так оно и было. Все об этом знали. И еще нас всех очень интересовала эта машина вроде граммофона, эта кукла…

В ее взгляде мелькнуло какое-то новое выражение.

Все замолчали.

– И кто же, как вы говорите, «наведывался» в этот чулан?

– У нас поговаривали, что сэр Джон. Агнес однажды видела, как он спускался с чердака, весь в поту, а в руке у него было что-то вроде плетки. Я тогда сказала: вспотеешь тут, ведь в этой каморке небось такая духота! Но Агнес ответила – непохоже, что дело в этом.

– Хорошо, деточка, а теперь расскажите нам, что случилось вчера.

– Две минуты, господа, не больше! – потребовал доктор Кинг.

– Да я не против, – робко возразила Бетти. – Было так. Я пошла наверх за яблоком. Прохожу мимо чулана и вижу: дверь не заперта! Замок просто болтается. А между дверью и косяком что-то засунуто, чтобы дверь не хлопала.

– И что вы сделали?

– Пошла в кладовку и взяла яблоко. Вернулась к чулану и немного перед ним постояла. Просто смотрела на дверь и жевала яблоко. Потом снова сходила в кладовку и опять вернулась к чулану – решила в кои-то веки поглядеть, что там внутри. Но честно сказать, хотелось мне этого не так сильно, как обычно…

– Почему же?

– Мне почудился там какой-то шум. Такое дребезжание, как когда заводят большие часы, но не очень громкое.

– Вы помните, сколько тогда было времени?

– Нет, сэр. Точно сказать не могу. Начало второго. Может быть, час пятнадцать или вроде того.

– И что было дальше?

– Я очень быстро подошла к чулану и, даже хорошенько не подумав, открыла дверь. Оказалось, в двери была зажата перчатка. Ну, сэр, вы понимаете, всунута в щель.

– Мужская или женская?

– Думаю, мужская. Перчатка, по-моему, была вымазана маслом. По крайней мере, пахла маслом. Когда я открыла дверь, перчатка упала на пол. Я зашла внутрь. Увидела эту старую куклу. Она стояла чуток в стороне. В чулане, конечно, темновато, но мне хватило одного взгляда на это страшилище. Мне не хотелось там оставаться, но дверь, стоило мне только войти, мигом захлопнулась, я и пикнуть не успела! Я услышала, как кто-то навешивает снаружи цепочку и замок. Я оказалась взаперти, понимаете?

– Стоп! – резко сказал врач, беря с туалетного столика часы.

Девушка замолчала и стала теребить край одеяла. Доктор Фелл и инспектор переглянулись.

– Бетти, как вы себя чувствуете? Вы еще можете нам отвечать? – спросил доктор Фелл. Его красное лицо стало серьезным и мрачным. – Скажите: кто там был? Кто был в чулане?

– Никого. Только эта старая кукла, и все.

– Вы в этом уверены?

– Да, конечно.

– И что же вы сделали?

– Ничего. Кричать и звать на помощь я не стала. Боялась, что меня уволят. В чулане было не слишком темно. Я просто там стояла и ничего не делала, ну, где-то… наверное, минут пятнадцать. Она