«Хорошо, что, когда он у нас в реанимации лежал после операции, Танька в отпуске была, на море на неделю летала, – подумала Алевтина, – не то точно бы сообразила, что дело нечисто. Она мало того что все сплетни собирает, так еще и умеет их обобщать и анализировать. Интересно, зав отделением в курсе?»

Зав отделением если и был в курсе насчет Канюкова, то никак это не проявил. Очевидно, тоже порадовался, что в свое время разрешил перевезти Канюкова в другую больницу.

Больше никаких разговоров на эту тему Алевтина не слышала.

Геолог снова взглянул на компас.

Стрелка вела себя странно, она показывала то в одну сторону, то в другую.

Должно быть, где-то поблизости был выход железной руды…

Это следовало отметить на карте, но он уже второй день не знал, где находится.

Несколько дней назад он вышел из лагеря, чтобы осмотреть и отметить на карте перспективный участок.

Выходить поодиночке не полагалось, но его напарник заболел, а теплое время уходило, и нужно было непременно закончить съемку местности до холодов.

Первый день все было хорошо, он сделал уже большую часть работы, провел замеры и хотел вернуться в лагерь, но тут его компас словно взбесился.

Солнце, как назло, пряталось за облаками.

Геолог попробовал сориентироваться по обычным приметам – по лишайнику на деревьях, по муравейникам, по тому, как растут ветви на лиственницах, но все эти обычно надежные приметы указывали разные направления.

Он с трудом взобрался на высокую сосну, чтобы с нее оглядеть окрестности.

Добрался до самых высоких, предательски гнущихся ветвей, огляделся – но вокруг, насколько хватало глаз, была одинаковая тайга, без признаков человеческого жилья, без каких-то примет, по которым можно было найти дорогу к лагерю.

Геолог опустился на землю возле сосны.

Он знал, что в таком положении самое главное – не впадать в панику.

Пока еще не холодно, и в тайге всегда можно найти какое-нибудь пропитание.

Тем более что ружье у него есть.

Медведи ему не встречались, да если даже и встретится какой – осенью они сытые и незлые, а в крайнем случае можно отпугнуть его выстрелом…

И только он подумал про зверя, как среди деревьев мелькнуло серо-рыжее пятно.

По цвету шерсти это не медведь.

А волки в это время года не опасны…

Геолог пригляделся.

Среди деревьев показалась большая серо-рыжая собака.

Ну, это совсем хорошо.

Там, где собака, должны быть и люди!

Он призывно свистнул.

Собака побежала в его сторону.

Геолог пригляделся к ней.

Собака бежала, опустив голову, и смотрела на человека странным, опасным взглядом.

На лбу у нее была кровоточащая рана, напоминающая третий, кроваво-красный, глаз.

Геолог почувствовал беспокойство.

Ему не нравился взгляд этой собаки, не нравилась ее повадка… не бешеная ли она?

На всякий случай он перехватил ружье поудобнее, направил его на собаку.

И тут случилось что-то непонятное.

Геолог моргнул…

И когда он открыл глаза, на том месте, где только что была собака, оказался человек.

Это был пожилой эвен… или эвенк… или еще кто-то из коренных местных жителей.

– Извините, дедушка, – проговорил геолог с удивлением и облегчением. – Мне показалось, что тут была собака. А тут вы. Это очень хорошо, что я вас встретил. А то я заблудился, и компас у меня что-то не то показывает…

– Хорошо, что встретил! – отозвался старик, приветливо улыбаясь. – Очень хорошо! Я тебя давно искал!

– Меня? – удивленно переспросил геолог. – Почему именно меня?

– Потому что ты мне нужен. Мое тело совсем износилось, никуда не годится, менять его надо.

Геолог пригляделся к старику и увидел, что тот и правда дряхл, как замшелое, полусгнившее дерево.

– Менять? – повторил геолог странное слово. – Как это – менять?

– Очень просто, – старик смотрел на геолога пристально, не мигая. – Как сапоги меняют, когда они сносятся.

– Как сапоги? Но тело – это ведь не сапоги… его нельзя просто так поменять…

– Просто так – нельзя. А я и не говорю, что это просто.

– Что вы такое говорите, дедушка? – растерянно переспросил геолог. – Разве можно поменять тело?

– Что? – старик приложил руку к уху, как будто плохо расслышал слова. – Тело? Как можно поменять тело? Я говорил только про сапоги… мои сапоги совсем сносились, когда приду в свое становище, сделаю себе новые. А сейчас надо развести костер, погреться и заварить чай, чтобы были силы для долгой дороги…

Он быстро собрал валежник, разжег сухой мох, и через несколько минут на поляне пылал костер.

Еще через несколько минут в закопченном котелке закипела вода.

Старик бросил в котелок щепотку сухой травы из своего мешка, и над поляной поплыл странный, незнакомый, волнующий аромат.

Старик налил чай в кружку, протянул ее геологу:

– Пей, парень! Это хороший чай!

Тот пригубил.

Вкус у чая был какой-то странный, непривычный. И запах – от него пахло ночью, дымом и опасностью. Пахло чем-то диким, чужим, нечеловеческим.

– Что это за чай?

– Хороший чай! От него к тебе вернется сила! Ты будешь готов к пути, к долгому и далекому пути!

Геолог сделал еще глоток.

По его телу разлилось блаженное тепло, но силы не прибавилось – наоборот, у геолога закружилась голова, отяжелели руки и ноги, его стало клонить в сон.

– Странный какой чай… – тихо и неуверенно проговорил мужчина. – Никогда не пил такого…

– Хороший чай, хороший! – бормотал старик. – Конечно, ты никогда его не пил, кроме меня, его никто не умеет делать. Я собираю для него особые травы…

Костер начал понемногу угасать.

По углям пробегали живые жаркие язычки, они складывались в удивительные буквы, в слова древнего, непонятного языка…

Геолог перевел взгляд на старика.

Тот тоже удивительным образом изменился. Только что это был жалкий, тщедушный старик с беззубым ртом и впалой грудью. Но вот он надел косматую шапку из рысьего меха, накинул на плечи медвежью шкуру – непонятно как она помещалась в его дорожном мешке – и удивительно преобразился.

Глаза старика запылали как два угля, во всей его фигуре проявилась небывалая сила.

Теперь это был могучий шаман, посредник между миром людей и миром духов…

Старик ударил в бубен, и протяжный, унылый звук поплыл над поляной.

Он бил в бубен раз за разом, все быстрее и быстрее, и под эти удары он кружился вокруг угасающего костра в древнем могущественном танце…

Геолог встряхнул головой, пытаясь сбросить странные чары. Он взглянул на угасающий костер.

По углям пробегали живые жаркие язычки, складываясь в знаки древнего языка, доступного только исконным