— А если бы Креймер не умер?

— Придумала бы что-нибудь еще.

— Вы так просто относитесь к вопросам жизни и смерти, Хелен?

Она смотрела на другую свою картину.

— Люблю голубой цвет. Он нравится мне больше других. Никогда не говорила об этом никому.

— Почему вы убили Нортона?

— Он грозил сообщить обо мне в полицию, если я не соглашусь принадлежать ему.

— Но что он мог сообщить им? Никто бы ничего не доказал. У него самого были бы неприятности.

—О Креймере он бы вообще не упоминал. Он просто послал бы в полицию анонимное письмо. В нем сообщил бы о других. Обо всех он не знал, но он знал об одном человеке до Креймера и подозревал, что были и другие.

— Сколько всего их было!

— Пять. — Она нахмурилась. — Нет, шесть. Неважно. Но они мертвы, и полиция найдет способ причинить мне неприятности. Не всегда мое имя было Хелен Мортланд. — Она посмотрела на меня. — Я не дам им посадить меня в тюрьму. Скорее умру.

— Быть может, не в тюрьму.

Ее глаза расширились.

— Если другие считают меня ненормальной, мне это все равно. Но неужели так считаете и вы?

— Мне придется пойти в полицию. Вы это знаете.

— Но ведь мы с вами не такие, как другие. Разве мы обязаны подчиняться их законам?

— Да.

Она побледнела:

— Я никого не любила до сих пор. Неужели я должна потерять то, что обрела.

Я молчал. Мне нечего было ей сказать.

— Когда вы пойдете в полицию?

— Не знаю.

— Утром. Торопиться ни к чему. Я не сбегу. Мне некуда бежать. Никто не ждет меня. — Она слабо улыбнулась. — Поцелуй? Только один поцелуй?

А потом я ушел. Я пил и ждал.

Занимался холодный рассвет, когда я набрал номер телефона Хелен. Никто не снял трубку, да я и не ждал ответа.

Она не сбежала, но она ушла.

И мир снова превратился в пустыню.