– Спасибо, дорогой мой! – обрадовалась Обнорская. – Тогда у меня к вам еще будет просьба: передайте отцу, чтобы продал дачу. Он это может легко сделать: ведь дача оформлена на него. А то ведь он человек старый: не ровен час, преставится, а я пока не могу заявить права на наследство, дачка и уплывет! А ведь она, поди, сейчас не меньше миллиона евро стоит!

– Хорошо, обязательно передам, – заверил Тавров, подивившись расчетливости Обнорской.

– Заранее благодарна вам, Валерий Иванович! Еще раз извините за беспокойство, больше не смею вас задерживать! Всего хорошего вам, Валерий Иванович!

– И вам того же, Анна Петровна! – вежливо поклонился Тавров.

– Сэндмэн, друг мой любезный! – обратилась Обнорская к Хозяину Сонной Тропы. – Проводите, пожалуйста, Валерия Ивановича!

– С удовольствием, – ответил Сэндмэн.

Проходя мимо сидящей у выхода с террасы кошки, Тавров шепотом спросил у Сэндмэна:

– Ну, как вам новая Хранительница Ожерелья?

– Редкостная стерва! – прошипел Сэндмэн, добавив со вздохом: – Впрочем, только такие и попадают в Хранительницы!

Тавров оглянулся и бросил взгляд на освещенную закатным солнцем террасу. Обнорская неподвижно сидела на троне и задумчиво смотрела на реку: видимо, мечтала о скором возвращении в Мир Живых и строила планы.

Пургины сидели под сенью пальмы и о чем-то шептались: возможно, тоже строили какие-то планы.

– Идиллия! – вырвалось у Таврова.

– Хотите здесь остаться? – осведомился Сэндмэн.

Тавров вспомнил, что в данный момент в Мире Живых абсолютно бесчувственные тела Пургиной и Обнорской лежат под белыми простынями в палате для коматозников, и содрогнулся:

– Избавь господи!

– Тогда пошли! – поторопил Хозяин Сонной Тропы. – У меня еще много дел.