А потом он стонет:

– Я… Не… Говори ей.

Не говорить ей чего? Что ты конченый психопат? Полагаю, Хлоя уже догадалась.

– Отпусти!

Я кидаю взгляд на лестницу. Языки пламени становятся все выше. Я лягаюсь, но от этого он вцепляется еще крепче.

Тут появляется Хлоя и бьет его по руке пяткой, но он все равно не отпускает. Она пинает его в плечо, а потом наступает на ногу. Ричард вскрикивает от боли и наконец отпускает меня.

– Чертова ты сука! – орет он.

Ричард встает на колени, протягивает руки и скрюченными, как когти, пальцами, пытается снова до меня дотянуться. Я не знаю, справлюсь ли. У меня кружится голова из-за недостатка воздуха, жара, страха, что он меня схватит. Ричард пытается что-то сказать, и это вызывает страшный приступ кашля, так что он хватается за грудь и падает.

Мы сбегаем вниз по лестнице. Не знаю, как нам это удается, ведь пламя лижет колени, Оскар вырывается у меня из рук, а от дыма невозможно дышать. Но у нас получается.

Как только мы выходим на воздух, я сразу отпускаю Оскара, и он убегает.

– Где машина? – сквозь кашель спрашивает Хлоя.

– Туда!

У меня горит горло, и голос звучит странно. Я показываю за дом. Слышу крики Эви, доносящиеся оттуда. Лезу в карман за ключами и несколько секунд не могу их найти. За нашими спинами я слышу крики боли, и когда оборачиваюсь, вижу в дверях застывшую тень, темным силуэтом выделяющуюся на фоне пламени. Меня захлестывает паника.

– Я не могу найти ключи! – ору я срывающимся от истерики голосом, но потом нащупываю их. – Слава богу!

Когда я открываю машину, Хлоя мгновенно забирается на заднее сиденье к Эви и шепчет:

– Все хорошо, все хорошо.

Все совсем не хорошо, даже приблизительно не хорошо. Все предельно далеко от «хорошо», но я благодарна, что она взяла себя в руки и в первую очередь побеспокоилась об Эви.

– А где Оскар? – спрашивает Хлоя, опуская стекло.

– Оскар! – кричу я, хотя уже начинаю давить на газ. – Оскар!

Но Оскара нигде не видно, и мне остается надеяться, что с ним все будет нормально, раз уж он далеко от пожара и от Ричарда. В первую очередь мне нужно увезти отсюда Хлою и Эви.

Я разворачиваюсь, чтобы вернуться на подъездную дорожку.

– Ворота! – кричит Хлоя. – Они закрыты!

– Все в порядке, – посматриваю я в зеркало заднего вида.

Никаких следов Ричарда, только пылающий огнем дом. Я выбираюсь из машины, подбегаю к кодовому замку и жму на цифры, чтобы открыть ворота.

Ничего. Ворота не двигаются. Наверное, набрала неправильно. Слишком трясутся руки.

– Почему они не открываются? – стонет Хлоя.

– Дай мне минутку.

Я пробую еще раз. Господи, это всего четыре цифры!

– Он здесь! – вскрикивает Хлоя.

Я смотрю назад на дорогу.

– Джо! Подожди! – кричит Ричард.

Он поднимает руку. Левую ногу, по которой заехала Хлоя, Ричард волочет за собой. Неужели она ее сломала? Левая часть его лица залита кровью.

– Я попробую остановить его. – Я вытаскиваю ключи из зажигания и бросаю их Хлое. – Запри дверь.

– Что ты собираешься делать?

Я не отвечаю. Жду щелчка замка за спиной, но не слышу его. Ричард поднимает ружье и направляет его на машину.

– Отпусти их, – говорю я. – Они дети. Твои дети. Они ничего не сделали, чтобы заслужить такое.

– Ты просто не понимаешь, Джо.

Хлоя кричит, а я ору ей, чтобы она легла на пол и положила рядом Эви. В этот момент я вижу его. Он бежит так быстро, так отчаянно, что я не сразу узнаю Оскара. Пес прыгает и приземляется на левую ягодицу Ричарда. Тот кричит от боли, роняет ружье и падает на колени. Он орет, но Оскар еще с ним не закончил. Он еще раз подпрыгивает и стискивает челюсти у Ричарда на локте.

Я бросаюсь вперед, хватаю ружье и направляю на него.

– Открой ворота, Ричард.

Ричард громко стонет.

– Не стреляй в меня! Джоанн! Пожалуйста, послушай!

– Открой ворота!

– Я люблю тебя, Джо! Это Хлою я пытался остановить! Не тебя! Я люблю тебя!

Господи, лучше бы он прекратил. Это невыносимо.

– Открой ворота, или я застрелю тебя.

Внезапно ружье вырывают у меня из рук. Я оборачиваюсь и вижу рядом Хлою. Ее лицо выглядит как маска.

– Что ты делаешь?

Но она не смотрит на меня.

Она достает что-то из заднего кармана.

– Эй, пап?

Он поднимает голову и смотрит умоляющим взглядом.

– Я никогда не говорил ей…

– Посмотри на это, пап!

Ричард останавливает на ней взгляд.

– Зачем ты приехала? Почему не оставила нас в покое?

– Хочешь знать зачем? Вот! Возьми! Посмотри! – Хлоя размахивает фотографией Софи у него перед глазами. Он трясущимися руками берет ее.

– Вот почему я приехала, папуль. Помнишь ее? Посмотри как следует! – Она тычет в фотографию. Та выпадает у Ричарда из рук. Хлоя подбирает ее и снова пихает в его ладонь. – Помнишь ее? А? Или тебе уже наплевать?

Его лицо покрыто слюной и кровью, черты искажены. Пронзительный взгляд голубых глаз блуждает и упирается в меня.

– Помоги мне…

– Такие, как ты, не заслуживают помощи. Мама мертва, Софи мертва, и это твоя чертова вина, пап! А теперь Джоанн? И Эви? Серьезно, пап? Эви?

– Хлоя, детка, я всегда любил тебя больше жизни.

– Какой же ты хренов лжец.

Вдруг будто грохочет гром. Кажется, звук еще долго раздается эхом вокруг нас. Эви кричит, я зажимаю уши руками. Ричард лежит на спине. Лица у него больше нет.

Я хватаюсь за голову.

– Что ты сделала? Хлоя? Что ты сделала? Он бы никуда не делся!

– Расплата.

Я зажимаю рот руками. Она поворачивается ко мне.

– Ты не понимаешь, да?

Я медленно опускаю руки.

– Конечно, понимаю. За твою маму. За Софи.

Она кивает.

– И за тебя, и за Эви. За все.

Отхожу к обочине дороги, и меня рвет. Правда, выходит не много. Только желчь. Я на ватных ногах подхожу к кодовому замку и снова нажимаю на цифры. На этот раз ворота оживают.

Видимо, в прошлые разы я набирала неправильно.

Я слышу, как за моей спиной перезаряжается ружье. Оборачиваюсь и вижу Хлою. Она словно в трансе.

Она наставляет ружье на меня.

– Что ты делаешь?

Ворота уже окончательно открылись. Они с громким лязгом останавливаются. От резкого звука Хлоя словно просыпается. Мотает головой. Опускает ружье.

– Извини. Не знаю, о чем я думала.

Я прижимаю руки к груди. Мое сердце готово вырваться.

– Господи, я думала…

– Давай убираться отсюда.

Глава 44

Мы сказали полиции, что Хлоя вырвала ружье у Ричарда из рук; что это был бой не на жизнь, а на смерть – либо он, либо она; что ружье сработало случайно. Технически, когда она в него стреляла, он уже не представлял непосредственной угрозы. Ну правда: он в этот момент валялся на коленях, рыдал над детской фотографией Софи и умолял не убивать его. К тому же куском его плоти успел угоститься Оскар, причем не один раз. Ричард бы никуда не делся. Но Хлоя хотела подвести последнюю черту.

Я могу это понять.

Прошло два месяца, и я каждый день напоминаю себе, что мне повезло остаться в живых. Если бы не Хлоя, я бы погибла, как и Эви. Но неужели Ричарду снова сошло бы с рук убийство всей своей семьи? В это сложно поверить, но Хлоя уверяет, что он повесил бы все на нее. Рассказал бы, что именно она изначально была ответственна за смерть Дианы, а он просто не хотел этого признавать. Сама Хлоя к этому моменту тоже была бы мертва, так что не осталось бы никого, кто мог бы рассказать правду.

Единственный положительный итог всего произошедшего – это наши отношения с Хлоей. За совсем короткий промежуток времени она расцвела в счастливую молодую женщину, полную надежд на будущее. Теперь она живет со мной. Я снимаю небольшой дом в Ислингтоне, и можно сказать, что я стала для нее кем-то вроде старшей сестры, о чем на самом деле всегда и мечтала. Она вернулась в колледж, чтобы завершить образование, и подрабатывает на полставки в местном пабе.

Но мне еще во многом предстоит разобраться.

В собственном бизнесе, очевидно, Ричард не понимал вовсе. Он создавал новые портфели, но так и не смог убедить ни одного инвестора в них вложиться. Его партнеры уже много месяцев,