– Мне кажется, – продолжил Гэй прежним ровным тоном, – меня можно назвать хорошим хозяином. Я люблю своих гостей. Я получал громадное удовольствие от их общества. Но это… Боже! Это уже чересчур. Тушь до сих пор плещется в ящике. Ее разлили не больше получаса назад. Но где же сейчас мои гости? А я вам скажу! Несомненно, каждый сидит или стоит у себя в комнате. Несомненно, никто никуда не выходил, как и в предыдущих случаях. Кругом тишь да гладь, как-то так.

Доктор Фелл поскреб подбородок.

– Ничего, если я скажу, – заметил он, – что вы большой чудак?

– Покорно благодарю.

– Нет, я серьезно. Когда происходит убийство, причем в вашем собственном доме, вы помогаете, философствуете, делаете много полезного. Это же интеллектуальная загадка. Это вас стимулирует. Но вы тут же слетели с катушек одним плавным движением, стоило кому-то сыграть с вами бессмысленную шутку, из-за которой вам пришлось запачкать руки. Вы запросто выдерживаете вид перерезанного горла, но вам невыносима подножка.

– Убийство я понимаю, – пояснил Гэй, широко раскрывая глаза. – Я не могу понять вот этого.

– Вы не видите тут никакого смысла?

– Ну, об этом не мне судить. Но я желаю знать, что здесь творится. До этого момента «некто» ограничивал свои выходки ночным временем. А теперь этот шутник разгуливает при свете дня и пишет… чековая книжка! – перебил самого себя Гэй.

И он, уже не обращая внимания на бумажное месиво, принялся рыться в ящике. С некоторым облегчением он выудил чековую книжку в кожаной обложке банка «Капитал каунтиз», она по какой-то счастливой случайности нисколько не испачкалась, и он благоговейно положил ее на край бюро. Затем он вытащил небольшой кожаный кошелек, в каких сельские жители носят мелочь, и раскрыл его.

– Здесь что-то не то, – прибавил он уже иным тоном – естественным. – Денег нет.

– Денег? – переспросил Хэдли. – Мне казалось, вы говорили, что не держите в этом бюро ничего ценного.

– Истинная правда, суперинтендант, не держу. В этом кошельке всего только и бывает что немного монет, на случай если придется заплатить за посылку, или дать на чай, или что-то еще. В нем никогда не бывает больше фунта.

– Сколько пропало?

– Двенадцать шиллингов, по-моему, – отвечал Гэй с достоинством. – Как думаете, это еще одна утонченная шутка?

Хэдли глубоко вдохнул и обвел комнату мстительным взглядом, не уступавшим взгляду Гэя. Рукой, обернутой носовым платком, он взял с бюро пузырек туши. Без сомнения, именно из него залили внутренности ящика – он был почти пуст.

– Ага, – проворчал он, – да, я принимаю меры предосторожности в надежде на отпечатки пальцев. Фелл, помнится, однажды в деле Безумного Шляпника ключ к глупой шутке оказался и ключом к убийству. А знаете… – Хэдли умолк и остыл. – Мы все устроим прямо сейчас. Кто-нибудь… вы не могли бы, – он взглянул на Кента, – пройтись по дому и собрать всех? Нет, не трудитесь посылать прислугу, сэр Гайлс, мне нужно, чтобы все слуги сейчас же пришли сюда, так что вызовите их. Мы с них и начнем. Если у вас две горничные, не понимаю, как кто-то мог учинить подобное, оставшись совершенно незамеченным. – И он мрачно прибавил, обращаясь к Кенту: – Да, можете сказать им что пожелаете. Вреда от этого не будет.

Кент поднялся по внутренней лестнице в коридор верхнего этажа. Он шел быстро, потому что не хотел оставлять себе времени на размышления. Дом «Четыре двери», соответствуя плану своей (как бы своей) эпохи, был сильно вытянут, и центральный коридор проходил через все строение. И Кент без труда отыскал троих из четырех искомых объектов: Франсин, Дэн и Мелитта сидели все вместе в некоем подобии кабинета наверху, большие эркерные окна которого нависали над парадным входом. Они собрались у газового камина, и настроение у всех было какое-то раздраженное.

Дэн поздоровался с Кентом брюзгливо.

– Ну и что ты за друг! Вчера вечером улизнул прогуляться с этой девицей, что я очень даже понимаю. Но сегодня утром ты же встал и отправился куда-то с полицией…

И снова все стало как дома.

– Я отправился с полицией, – пояснил Кент, – с разрешения доктора Фелла, потому что мне хотелось узнать, вдруг выяснится что-то, способное помочь всем нам выбраться из этой заварухи. И теперь можно сказать гораздо больше. – Он огляделся по сторонам: отсутствие Рейберна сразу бросалось в глаза. – А где Харви?

Дэн обладал пугающе острой интуицией – вероятно, даже более острой, чем у Мелитты. Он только что сидел, разведя локти в стороны и упираясь ладонями в колени, а теперь встал с таким видом, словно собирался поднять каменную глыбу. По одну сторону от него сидела преисполненная недовольства Мелитта в платье от Шанель. По другую сторону Франсин курила сигарету, глядя на все с величайшим вниманием. Кент навсегда запомнил их в тот момент, потому что домашняя атмосфера словно возвращала к ярко окрашенным виллам Парктауна. И все случившееся утром тоже походило на домашнюю перебранку, принявшую скверный оборот: нашла коса на камень, дурная шутка, – словно кто-то влез в чужой бар или же сделал кому-то подножку. Хуже всего то, что это произошло на самом деле. Это могло случиться, и случилось – приведя в итоге к убийству. И Дэн догадался. Он остановился так близко к газовому камину, что по комнате потянулся запах паленой шерсти от его твидового костюма.

Дэн переспросил:

– Харви? Пошел в паб за сигаретами. А что стряслось?

– Кто-то решил подурачиться. – Кент умолк. На самом деле то, что случилось утром, никак нельзя было назвать дурачеством, несмотря на нелепые попытки выдать все за издевательскую шутку. – А давно вы сидите тут все вместе?

– Мы с Мел только что пришли. Франсин была здесь все время. Что происходит?

Кент рассказал им.

Их реакцию на его рассказ можно было бы счесть странной, а может, и нет. Они вели себя очень тихо. Всем передалось унылое настроение Мелитты, как будто они сняли домик на побережье, где уже две недели непрерывно льет дождь. И только под конец Дэн возмутился.

– Никогда в жизни не слышал о подобных розыгрышах! – воскликнул он, высматривая злоумышленника во всех углах комнаты. – Правильно ли я понял: кто-то берет эту фотографию, делает на обороте надпись и заталкивает ее в полотенца. Кто-то разрывает остальные фотографии в клочки и заливает красной тушью. А потом кто-то крадет двенадцать шилл… ой, бросьте! Зачем же похищать деньги?

– Вот именно, – произнес Кент, догадываясь. Он наконец-то понял, что его смущало в общей картине. – У меня было ощущение, что здесь есть какая-то неправильность, и ты на нее указал. Это деньги. Все остальное можно списать на извращенное чувство