– А я где была? А я была на обеде!

Наташа ощутила еще большее головокружение.

– С тобой все в порядке? Пойдем присядем. Слушай, нельзя же так пугать. У нас и так всех сотрудников подкосило: Луиза, Джейн, Грег, не хватало еще тебе заболеть.

Он усадил ее в кресло около входа и пошел к автомату, купил ей воду. Наташа почувствовала, что ей стало лучше, но она не знала, как вежливо отделаться от него, чтобы позвонить Биттерфилду.

– Виргенс, мне лучше. Но я должна кое-кому позвонить.

Наташа подняла свой телефон и приложила его к уху.

– В понедельник здесь был Горан. Он сидел на моем месте. Ты уверен в этом? Это точно нужно? Ну что ж, хорошо. Пока!

Наташа слабо улыбнулась Виргенсу. Неужели все скоро закончится? Весь кошмар, что длился столько дней, ужас, в который волей-неволей засосало и ее – всему настанет конец?

Вскоре Наташа вернулась к себе в кабинет, где, сев перед компьютером, долго не могла решиться на что-то очень важное, что-то, что она пообещала Биттерфилду. Кажется, теперь не просто Биттерфилду. Своему Биттерфилду. Как это было странно! Не так давно он держал ее в тюрьме, бесконечно допрашивал, а теперь указывал, что ей делать, и она… повиновалась! Лишь бы все и дальше шло так же гладко, лишь бы в ней не проснулся чертов протест, из-за которого она все разрушит!

Наташа наконец набралась смелости, взяла телефон и стала писать Горану Вуковичу.

«Давай все-таки поужинаем вместе. Я ведь вчера так и не сказала «нет». Это инспектор испортил нам вечер.»

Вскоре Горан ответил радостными смайликами.

«С большим удовольствием. Я заеду сегодня в шесть часов за тобой?»

«Да! А я постараюсь побыстрее сбежать с рабочего места, а то вдруг опять на допрос заберут!»

Как-то подло и склизко стало на душе, когда она получила еще одну порцию смайликов от Горана. Но что же было делать? Наташа чувствовала, что она уже себе не хозяйка.

Небо заволокло тучами, где-то вдали оставалась еще ускользающая на запад полоса розового света, отороченного желтым и голубым. Наташа выглянула в окно, часы неумолимо приближались к часу Х. Лишь бы это не было опасным ни для кого! Об этом нужно было думать, убеждала она себя. А на душе скребли кошки. Чем меньше минут оставалось до шести, тем больше она тревожилась. Письма, программы, отчеты – все плыло перед глазами, она никак не могла сосредоточиться на работе. Да и нужно ли было? Закрыть вопрос раз и навсегда, а все остальное – после!

Наконец коллеги стали вставать из-за столов и, коротко прощаясь, уходить. Наташа вскочила тоже. Из конца зала донеслась чья-то усмешка:

– Что-то ты рано сегодня, Наташ! Как так? А как же звание работника года? Оно само себя не заработает!

Наташа издала неловкий смешок.

– Ну конечно! Мечта всей моей жизни.

Ей ответили смехом. Наташа вышла на улицу. Где-то вдалеке Виргенс докуривал сигарету и о чем-то говорил с Алексом. Он помахал ей рукой и улыбнулся. Холодный порыв ветра ударил в лицо, и Наташа закуталась в длинный кашемировый кардиган. Она растерянно смотрела по сторонам. Где же были все?

Но вот с трассы свернул кэб и медленно поехал в сторону их офиса. Это был Горан! Наташа сделала шаг в сторону и заметила черные машины, припаркованные по обе стороны дороги, вероятно, это и были те машины, о которых она подумала.

Горан вышел из кэба и пошел к Наташе. В это время, словно назло, огромное количество людей вышло из офиса и стало свидетелями их встречи. Горан подошел с цветами к Наташе, она улыбнулась ему сдержанно, приняла букет. Многие стали медленнее идти, чтобы разглядеть ее и Горана, лицо Наташи вспыхнуло от волнения. В этот самый момент она увидела Биттерфилда. Он уже шел к ним. Она замерла в ожидании. Горан оглянулся, проследив за ее взглядом.

– Ах! Господин инспектор! Опять вы! Снова решили помешать нам!

– Потише, мистер Вукович.

Несколько полицейских окружили Горана.

– Вот ордер на обыск.

– Прямо здесь? – Воскликнул гневно Горан.

– Да. Слишком срочное дело. Поступила анонимка, что у вас орудие убийства Марка.

В этот момент один из полицейских лихо выхватил нож из внутреннего кармана пиджака Вуковича.

– Что это значит, господин инспектор?! – Вскричал Горан. – Как вы мне подсунули его?

– Подсунули? – Ответил Биттерфилд. – Кто-то считает, что мы подсунули мистеру Вуковичу окровавленный нож?

Полицейские покачали головой. Люди, столпившиеся со всех сторон, аплодировали. Наташа боялась смотреть на Горана и сделала несколько шагов, чтобы скрыться в толпе, а затем и вовсе выбросила букет. Биттерфилд, казалось, искал ее, глазами блуждая по толпе, но не мог найти, а она не хотела попадаться ему на глаза.

На Горана надели наручники и увезли в участок. Толпа еще шумела, но вдруг сквозь нее к Наташе подошел констебль.

– Прошу, мисс. Проедемте с нами в участок.

– Опять? Нет, я хочу домой.

– Боюсь у меня четкие распоряжения от инспектора.

– Но вы ведь поймали преступника! – Возмутилась она.

– Мисс. Пройдемте.

Наташа недовольно проворчала про себя и последовала за констеблем в машину. Вскоре он привез ее в участок и попросил ожидать инспектора в коридоре. Сам же он никуда не уходил. Она сидела на кушетке, глядела в телефон, читала сообщения от коллег, где ее поздравляли, называли суперагентом, разоблачившим страшного преступника. А на сердце становилось все тяжелее. Эти сообщения еще больше терзали совесть.

Прошло не так много времени, и Биттерфилд вышел к ней. Он отпустил констебля, Наташа встала и подняла брови, ожидая разъяснения.

– Ты сказал, что он приедет ко мне, и вы возьмете его с поличным.

– Так и произошло.

– Нет. Совсем не так. Вы извлекли из его кармана тот же нож, что был подкинут мне в сумку. Как вообще вы умудрились его засунуть к нему так незаметно?

– Ловкость рук!

– Это что же получается, вы так любого человека можете подставить?

– Зачем же нам кого-то подставлять, ведь преступник сам всегда сознается, лишь только попадает к нам в руки.

– Почему?

– Мы умеем договариваться об уменьшении срока в обмен на признание. Горан, к примеру, уже во всем признался.

– Что?! – Наташа ахнула.

– Пойдем в машину, здесь не стоит ничего обсуждать сейчас.

– Только отвези меня домой ко мне.

Биттерфилд взял ее за локоть и потянул за собой, уводя к выходу. Когда они уселись в машину, он наконец сказал:

– Мы едем ко мне. Это не