— Да на хрена мне они…

— И я о том.

— Следователь, ты считаешь меня дерьмом первого сорта… А ведь я не алкаш и надрался по случаю. Наркоту не терплю. Уважаю тех, кто не дремлет, а по жизни колотится…

— Да, Юрий Казимирович, считаю тебя дерьмом. Не только за убийства. Вот ты в японских ресторанах жрешь… А твоя мать, старушка, капустой питается.

— Следак, дешево.

— Что дешево?

— Нету у меня матери, померла.

— Как померла, когда ее привозили из деревни Тверской области!

— Зачем привозили?

— Твой труп опознавать.

Он умолк. То ли новость о матери ошарашила, то ли мешали говорить. Топот, взвизги. Какие-то стуки по стеклу, с легким звоном. Шампур кого-то отматерил. И женский крик, видимо, Самоходчиковой: «Саша, кончай эту пытку».

— Следователь, поклянись, что про маманю не натуфтил!

— Я документ подписывал на оплату ее проезда.

— Как она, маманя?

— Старенькая, допрашивать ее не решился. Живет у чужих людей.

— Изба же была!

— Подгнила, осела, а денег нет. Мать-то живет на одну пенсию.

Шампур куда-то пропал, вернее, я слышал его дыхание, тяжелое, как после поднятия тяжести. Я не торопил, догадавшись, что гражданин Юрий Казимирович Бязин решает судьбоносный для себя вопрос. Впрочем, убийца и рецидивист мог решать вопрос не судьбоносный, а тактический: как сбежать?

— Следователь, свиданки в СИЗО дают?

— Зависит от следователя…

— Мне бы с маманей свидеться дали?

— Дело расследую я, поэтому разрешил бы.

— Побожись!

— Даю честное слово.

— Нет, поклянись в натуре.

— Как? «Сука буду» или «Век свободы не видать»? Мое честное слово крепче.

Шампур опять провалился в тишину. Мне не верилось, что отпетый бандит воспылал любовью к матери. Если только по пьяни. Впрочем, бывают в жизни минуты, когда все сходится в одной прожигающей точке, как в фокусе. У Шампура было чему сходиться. Алкогольное опьянение, убийства на совести, пожизненный срок, штурм коттеджа, заложники, разговор со следователем, весть о матери, крики Самоходчиковой… Я ждал.

— Следователь, кончаем базар.

— И что?

— Нет мне смысла пургу гнать. Завязываю. Только есть у меня одно условие.

Я приготовился к такому, которое невозможно выполнить. Условия бандитов, берущих заложников, известны: дать оружие, миллион долларов и самолет до Швеции.

— Говори, Шампур.

— Приведите мне бабу.

— Какую бабу?

— Проститутку.

— У тебя же Самоходчикова…

— Телка, «Камасутру» не знает. Приведете, я с ней оттянусь по полной программе, выпушу заложников и сдамся сам.

— Да какую проститутку-то? — не понимал я.

— Сейчас нарисую. Девчонку не надо, а опытную лет на тридцать пять. Длинную и тонкую современную глисту тоже ни к чему — средней упитанности. И чтобы рыжая.

Я молчал, не зная, что сказать. Без совета тут не решить, да и вообще это не мой вопрос. Но я понимал, что упускать ситуацию нельзя: уклончивый ответ Шампур мог истолковать по-своему и расправиться с заложниками. Оставалось только одно…

— Шампур, чтобы такую найти, нужно время.

— Сколько?

— Хотя бы час.

— Жду, но не больше.

Мобильник отключился. Капитан Оладько и командир собровцев смотрели на меня выжидательно. Я же вздохнул глубоко, как после тяжелой работы. Оладько не утерпел:

— Сергей Георгиевич, начинаем штурм?

— Нет, штурм не начинаем…

— А что?

— Начинаем искать проститутку.

— Какую проститутку?

— Рыжего цвета.

В детстве времени много — оно растягивается. В старости времени мало — оно убыстряется. А мевду ними время человека всегда поджимает.

Время милицию поджимало. Один час. На экстренном совещании у начальника РУВД были рассмотрены все реальные варианты. Единогласно сошлись только на одном — женщину в коттедж заслать.

Но кого?

Оперативницу Кашину, которая проработала в розыске пятнадцать лет и уркаганов знала, как свою дамскую сумочку. Но Кашина была в отпуске.

Инспектора детской комнаты Симочку, бой-девку, владеющую каратэ и бесстрашную, как пуля в полете. Но Симочка забеременела.

Были на примете две проститутки натуральные, которые согласились бы: им чем прикольнее, тем веселее. Но какой от них толк?

У Оладько наркоманка числилась, за дозу способная и на подвиг, и на преступление. Но это значило бы опуститься: не хватало киллера нанять.

Начальник РУВД даже звонил артистке, игравшей в телесериалах крутую оперативницу. Узнав в чем дело, она взвизгнула.

А время поджимало и таки поджало.

Ровно через час к коттеджу подкатил накрученный «Мерседес» с тонированными стеклами и органно посигналил, чтобы услышали в доме. Оладько взялся за мобильник:

— Шампур, привезли…

— Тогда слушай мою команду. Всем ментам отойти за ограду.

Оперативники выполнили. Наверняка Шампур из дому все видел до сантиметра.

— «Мерсу» отвалить туда же.

Автомобиль развернулся и встал за сетку. Последовала очередная команда:

— Бабе вылезти и топать к двери.

Баба вылезла. Плотно-основательная. Ступала так, что, казалось, каблуки гнутся. Мешковатый темный костюм и зеленые чулки. Грудь — как надутый неопадающий парус — из-за спины видна. На белом лице вроде бы ничего нет, кроме кровавого излома губ. И рыжие, коротко подстриженные волосы.

Женщина достигла двери. Похоже, что ее видом Шампур остался доволен. Дверь скрипнула своими замками-блоками, приоткрылась, проститутка вошла, скрип повторился, и коттедж задраился.

Мощная лампа дневного света заливала небольшой вестибюльчик. На груди у Шампура висел автомат, левая рука сжимала гранату.

— Прошмандовка, раздевайся догола!

— Здесь? — хрипло пискнула женщина.

— Обыщу, не заделали бы менты какую бяку.

Он стал вплотную, ухмыльнулся и дернул ее за волосы с такой силой, что рыжая прядь осталась в его пальцах:

— Натура, не парик.

— Ах ты, дерьмо на палочке! — рявкнул Леденцов.

Тут же, мгновенно, со скоростью электрического разряда, ребром ладони, которой он перешибал штакетники, рубанул по шее гражданина Бязина. Шампур не присел и не упал — отлетел на несколько метров и рухнул, накрыв телом автомат и гранату.

Майор прижался к стене, ожидая взрыва. Но Бог миловал.

Мой кабинетик меньше десяти метров, а кроме стола и сейфа уместилось пять человек. Вместе со мной. Оладько раскрыл пузатую сумку и достал пузатую бутылку литра на полтора с бледно-розовой жидкостью, объяснив коротко:

— Сок.

— Из каких плодов? — поинтересовался Леденцов.

— Из бодрящих.

Я достал пластмассовые стограммовые стаканчики и включил чайник, чтобы бодрящий сок запить бодрящим кофе. Оладько налил. Майор сказал краткое слово:

— Производственное совещание считаю открытым. Выпьем соку за тот венец, от которого делу конец.

— У вас-то конец, — не согласился я. — А мне еще работать и работать. Шампура я обманул, и теперь, боюсь, он откажется давать показания.

— Обманул не ты, — возразил Леденцов, — а мы, менты. Да и какой обман, если он сдаваться хотел? А проституток найдет.

— Я пообещал ему наручники в бриллиантах, — усмехнулся Оладько.

Мы