То, чего он больше всего опасался, произошло: они отвечали за безопасность важного лидера исламского джихада, «потеряли» его, и если не удастся его найти, их жизни будут стоить меньше, чем те экскременты, которые он только что выпустил в приступе паники.

– Да смилуется над нами Господь… – пробормотал он себе под нос, а затем громче спросил: – Что произошло?

– Я всё ещё не знаю… – прозвучал искренний, почти жалобный ответ. – Четверо абсолютно надёжных людей стояли на посту, а «дантист», этот надменный египтянин, который, кстати, больше времени тратит на женщин, чем на пациентов, уверил меня, что Сад аль-Мани был под седом, и его не следовало беспокоить всю ночь.

– Ты его видел…?

– Спящим, и я клянусь, он выглядел как чудовище. Для операции такого уровня был нужен хороший операционный зал, а не фургон. Очевидно, результат – позорная бойня.

– А какие у нас были варианты? – с отчаянием спросил всё более подавленный Мулай Масури. – Отправить его в Бамако, Дакар или Алжир? Едва ступив в аэропорт, его бы схватили, и в его состоянии он за минуту рассказал бы всё, что знает.

Уважаемый имам Сонго Бабангаси, известный под ласковым прозвищем Баба, уселся на подушки в великолепной джайме, взял мундштук кальяна, словно собирался курить, но передумал и оставил его в руках, спросив с намерением:

– И как скоро, по-твоему, он расскажет всё тем, кто его увёз?

– Зависит от того, кто они.

– В таком случае, первое, что нам нужно сделать, – это свериться со списком гостей и проверить, кого не хватает.

– Ты спятил? – почти взорвался собеседник. – Думаешь, я могу признаться сыну, невестке или этому животному, моему свату, что мы потратили миллионы на организацию самой грандиозной свадьбы в истории Мали не потому, что мы такие щедрые, а потому что у какого-то проклятого «ворона» болели зубы, и вместо того чтобы продать нос, он приехал за новой челюстью?

– Напомню, что речь идёт о Саде аль-Мани!

– А я напомню, что тебе никогда не нравилось, что какой-то чертов сумасшедший новообращённый диктует седовласому имаму, как правильно толковать Коран. Твоя обязанность была поставить его на место, но ты его боишься.

– Он дикарь, – оправдывался прозванный Баба. – А ещё он умеет окружать себя ещё более дикими зверями.

– Признаю, потому что и меня он пугает, и я боюсь, что нам это дорого обойдётся, – искренне покаялся он. – Я потратил целое состояние на амулеты, чтобы отогнать злых духов от свадьбы моего сына, хотя сам их и привлёк… Бедный мальчик!

– Сейчас не время для сожалений, нужно искать решения, – заметил подавленный религиозный лидер, пытаясь справиться с навалившимися бедами. – Ты никогда ни о ком не подозревал?

– А что я мог подозревать? Кафир не попросил у меня рекомендации по своим гостям, и я не счёл правильным просить их у него, – хозяин джаймы вытер пот со лба тыльной стороной ладони и спросил: – А что египтянин говорит обо всём этом?

– Что его наняли только для того, чтобы попытаться совершить чудо в абсолютно неподходящих условиях, а его работа – удалять зубы, а не искать пациентов, если те пропали. Единственное, что он хочет, – уехать.

– А ты что думаешь?

Добродушный и уважаемый имам Сонго Бабангаси, которого его верующие никогда бы не заподозрили в фанатизме, готовом оправдать поджог автобуса с двадцатью девочками пакистанскими фундаменталистами, просто за то, что они осмелились пойти в школу, решил зажечь кальян, возможно, полагая, что курение поможет ему привести в порядок свои спутанные мысли.

Верно, он никогда не испытывал симпатии к самодовольному «юнцу», который казался довольным, приказывая всё более жестоко, словно проверяя, насколько далеко можно зайти. Однако он всегда верил, что, когда тот устанет от своих игр и вернётся в родную Канаду, оставит его лидером исламского джихада в регионе. Тогда, имея обещанные деньги от своего друга Мулая Масури и найдя способ справиться с туарегами, он мог бы претендовать на пост президента новой независимой республики на севере Мали.

Но этот проклятый террорист «ворон» исчез, а это значило, что скоро ему придётся держать ответ перед куда более высокими инстанциями.

Его былое влияние, будущее президентство и даже мирная жизнь оказались под угрозой, если он не отреагирует быстро. Поэтому, кусая пышную бороду, он вынес решение:

– Думаю, лучше всего позволить египтянину уехать, но чтобы он не добрался.

– Куда не добрался?

– Куда бы он ни собирался… – последовал циничный ответ. – Если он действительно куда-то доберется, то то, что сейчас является секретом, известным лишь троим, станет мировой новостью: «Известного исламского лидера Сада аль-Мани поглотила земля во время свадьбы в оазисе Мали». Первые, кто придет за объяснениями, будут организаторы этой свадьбы; то есть ты и я.

– И мой сват.

– Кафи́р ничего не знал, он бы оскорбился, а помни, что он туарег, разбогатевший, водя караваны по самым дьявольским местам, так что, вероятно, он заставил бы своих двух тысяч верблюдов пройти по нам. – Баба Бабангаси слегка ударил по подушке, лежавшей рядом, как бы приглашая своего «партнера» подвинуться поближе, потому что в шатре было не принято обсуждать определенные вещи вслух. И добавил: – Мы должны попытаться решить это так, чтобы никто больше не узнал, иначе нам придется смириться с гибелью…

Старый бедуин терпеливо ждал своей очереди, но как только Суилем Баладе указал ему, что он может «присаживаться», тот сделал это быстро, но с почтением человека, чувствующего себя не в своей тарелке.

Это был кочевник с почти белыми волосами, мозолистыми руками и темной кожей, который несколько мгновений выглядел растерянным, словно готов был повернуться и исчезнуть, а не оставаться на стуле. Но после некоторых колебаний он первым делом положил на стол купюру в тысячу франков* и пробормотал с явной робостью:

– Надеюсь, этого хватит, чтобы оплатить ваши услуги, потому что я не могу потратить больше.

– Это зависит от того, кому вы хотите написать.

– Я не знаю.

Теперь Суилем Баладе, казалось, растерялся. Он сделал паузу, притворяясь, что протирает очки, а затем, словно боясь ослышаться, спросил:

– Вы правда не знаете, кому хотите написать?

– Поэтому я прошу вас посоветовать мне, господин. И поэтому я не знаю, хватит ли этих денег на оплату вашего совета и письма.

– О чем будет это письмо и кто будет отправителем?

– Кто…?

– «Отправитель», то есть тот, кто его посылает.