– Миссис Рэнфорд?

– А о ком я только что говорила? Вы правда были полицейским? Туда, видимо, всех берут.

Пенни выдержала паузу, ожидая, как я среагирую на грубость. Увидев, что я не сделал ей выговор и не оценил ее остроумие, она, видимо, записала меня в подкласс умственно отсталых.

– Да, миссис Рэнфорд и мистер Рэнфорд. А также Миранда утром забегала, принесла куриный суп. Она живет тут в Долине, а курятины у нее бесконечный запас. Потом приходил мамин доктор и принес ей новые таблетки от душевного здоровья. Еще приходил мистер Гельб и уговаривал маму присоединиться к его всемирному обществу оживших трупов. И, что самое удивительное, приезжала драгоценная Вайолет. Вай, как ее называет мой отец. На меня она вообще посмотрела, как на пустое место. Они заперлись у мамы в спальне. Уж не знаю, о чем они там говорили, но Вайолет выбежала, хлопнув дверью, а мама еще лишние полчаса с удовольствием проплакала и послала меня за новой бутылкой водки из буфета, чтобы запить лекарство. Она держит водку в спальне, вы знаете? А гостей угощает чаем. Этому она научилась от миссис Рэнфорд.

Пенни наконец-то выговорилась.

– Может, тебе лучше вернуться в школу, чем торчать тут целыми днями? – спросил я.

– Школа – дерьмо. Я бы тоже хотела запереться в комнате, как мама, но тогда некому будет открывать дверь. Тогда мы состаримся в этом доме и превратимся в парочку воняющих мумий.

Я усмехнулся и кошачьи глаза Пенни сузились.

– Вас мама просила со мной поговорить по душам? Узнать, что волнует бедную крошку, пока ее папочка в тюрьме?

– Был такой разговор, – признал я. – Твоя мама просто хочет убедиться, что с тобой все в порядке.

– Тогда почему она не поговорит со мной сама! Как нормальная мать!

– Согласись, с тобой довольно трудно разговаривать. Забавно, но трудно. Но вообще тебе и не обязательно нравится людям. Я вот особо никому не нравлюсь, а до сих пор жив и неплохо себя чувствую.

– А вы ничего, – судя по всему, это было единственной похвалой, которая имела вес в устах Пенни. – Пойду разбужу маму. Она давно уже спит. Давно не принимала очередную порцию обещаний, что все будет хорошо.

Девчонка запрыгала по лестнице через две ступеньки, а я сел в кресло и закурил.

– Дядя Дуг! – раздался сверху ее крик. – Дядя Дуг! Что-то не так. Мама не просыпается!

Глава 31

Я мигом взлетел по лестнице и сразу увидел Пенни за открытой дверью одной из спален, склонившейся над кроватью. Она истерично трясла мать за плечо, не обращая внимания на свои льющиеся сопли и слезы.

– Разбудите ее. Разбудите ее немедленно! Надо звонить врачу, – выкрикивала она.

Я вытолкал ее из комнаты. Затем потрогал шею Пенни. Пульс не прощупывался. На прикроватном столике я обнаружил зеркальце и поднес его к ее рту – поверхность не замутнела. Впрочем, тело было еще теплым, так что это могла быть просто остановка сердца. Краем глаза я заметил на тумбочке стакан и пузырек с таблетками. Я схватил телефонную трубку, чтобы попросить телефонистку соединить меня с ближайшей больницей, но услышал по параллельному телефону прерывающийся девичий голос:

– Да, доктор Эверсон. Не просыпается. Я будила ее… не открывает глаза… пришел мой дядя.

– Успокойся, Пенни, – произнес компетентный баритон. – Я выезжаю немедленно. Буду у вас через десять минут.

Пенни была довольно предприимчивой. Я пытался вспомнить, что нужно делать при передозировке снотворного. Остановить судороги, вызвать рвоту, промыть желудок, заставить человека ходить – все это не годилось. Я распахнул сорочку Пегги и начал делать непрямой массаж сердца. За этим занятием меня застала ее дочь.

– Пенни, выйди из комнаты и встречай врача, – приказал я ей.

– Но, дядя Дуг, я хочу помочь.

– Тогда растирай ей руки. Мы должны попробовать вновь заставить сердце биться.

Пенни с энтузиазмом взялась за дело. Так мы старались около пяти минут, но улучшения не наступило. Девочка отпустила руку матери.

– Мама умерла?

– Не знаю, Пенни. Я не врач. Я видел, как люди возвращаются с того света даже после того, как не дышат десять минут и дольше. Мы будем продолжать пока не приедет доктор.

– Нет! Мы не знаем, как давно… как давно… Все это время, пока мы болтали внизу, мама здесь умирала! Я ненавижу вас! Ненавижу себя.

С этими словами она выбежала из комнаты. Я продолжал свою работу, надеясь, что она не побежит куда-нибудь на кухню, чтобы тоже наложить на себя руки с помощью газовой духовки или острого ножа. Наконец в комнату ворвался доктор с внушительным кожаным саквояжем. Мне потребовалось двадцать секунд, чтобы ввести его в курс дела.

– Спасибо, ваша помощь больше не требуется, – сурово заявил он, набирая жидкость в шприц. – Найдите вашу племянницу, она на грани нервного срыва.

Пенни я нашел внизу в гостиной, съежившейся на диване.

– Хочешь чаю? Или чего-нибудь покрепче? – спросил я.

– С мамой все будет теперь в порядке?

– Во всяком случае с ней доктор. Ты молодец, что сразу нашла его номер.

Я сел рядом с девочкой на диван и попытался обнять ее за плечи. Пенни взвилась будто петарда и одним прыжком перелетела в соседнее кресло. Потом обхватила себя руками и начала раскачиваться.

– Я бы выпил чаю. Или чего-нибудь покрепче. Не подскажешь мне, где у вас что на кухне?

Наконец мне удалось ее расшевелить и заставить помогать мне заваривать чай, хотя я бы предпочел неразбавленный бурбон. Но это было хоть какое-то занятие. Когда чайник закипел, в дверях кухни показался доктор Эверсон и поманил меня к себе.

– Я сделал все, что мог. Но миссис Стин… скончалась. Я подозреваю, что она злоупотребила прописанными мною препаратами, но все равно в таких случаях я обязан оповестить полицию, вы же понимаете.

– Безусловно, доктор. Я сам раньше служил в управлении.

– О. Со слов Пенни я понял, что вы ее… дядя?

– Да. Дуглас Стин, я брат бывшего мужа Пегги.

Доктор Эверсон пошел совершать необходимые звонки, а я забрал у Пенни горячий чайник и объяснил ей, что ее мать все-таки умерла. К счастью, приступ истерики у моей племянницы прошел, поэтому она выслушала новость с лунатическим спокойствием и молча удалилась в гостиную. Я сделал чашку чая и для доктора, после чего мы расположились за крохотным кухонным столом.

– Знаете, когда первый шок прошел, теперь я думаю, что это странно. Я прописывал миссис Стин довольно слабое успокоительное. Ей нужно было съесть чертову уйму таблеток, чтобы вызвать остановку сердца. Вы