После поездки в Рэндалл я собирался разузнать, где сейчас Марк Гудвин, но обстоятельства заставили меня отложить это. Теперь я наконец взялся за дело и, к своему удивлению, быстро нашел его на Фейсбуке[8]. Оказалось, он работает физиотерапевтом и живет в Тусоне. На фото он выглядел старше, чем я ожидал, старше меня, хотя мы были ровесниками. Я пытался разглядеть в этом усталом, исчерченном морщинами лице хоть какое-то сходство с мальчиком, которого знал в Рэндалле. Обычно глаза остаются прежними, несмотря на изменения во внешности, но взгляд Марка был измученным, и я понял, что жизнь его была нелегка с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Я начал с самого простого шага – отправил запрос на дружбу. Он ответил почти мгновенно, словно ждал этого всю жизнь. Конечно, это было просто совпадение: он оказался онлайн в тот момент, когда я сделал запрос, но ощущалось это как предначертание. Мы сразу же стали переписываться в мессенджере, быстро обмениваясь историями и воспоминаниями. Марк, как выяснилось, разведен, и детей у него нет (к счастью, написал он). Его бывшая жена вот уже десять лет сидит в тюрьме за торговлю запрещенными препаратами. Родители умерли – он не сказал, как именно, а я не стал спрашивать. Он давно потерял связь и с братом, и с сестрой. Последнее, что он слышал, – Дин жил где-то на северо-западе и зарабатывал ручным трудом. А где сейчас Джанин, он вообще не имел ни малейшего представления.

В его описаниях не было ничего жалкого, но создавалось впечатление, что жизнь у него была несчастливая. Я невольно задумался, есть ли в этом хоть доля вины Фрэнка.

Я не хотел сразу переходить к этой теме, поэтому подошел к ней осторожно, постепенно, в течение нескольких дней, делая вид, что Фрэнк – лишь одно из множества воспоминаний детства, которые всплыли благодаря нашему общению с Марком.

К этому времени мы уже успели подружиться снова, общались по телефону, и, к моему удивлению, он откровенно признался, что Фрэнк разрушил его жизнь.

– Все из-за дома, – сказал Марк. – Все пошло наперекосяк, когда мы переехали в этот проклятый дом. Я же рассказывал, что там водятся привидения?

– Я видел их собственными глазами, – признался я, подумывая, не упомянуть ли об «Охотниках за призраками», но хотел сначала услышать его историю. Об этом я мог бы рассказать и позже.

– Ну, это… сильно повлияло на нас. Мы с Дином оба подсели на всякое дерьмо, и, я уверен, отчасти это было связано с тем, что мы нашли тело того ребенка в подвале. Но это не все. Джанин превратилась в полную шлюху, трахалась с каждым парнем, которого встречала. Мои родители… – Он вздохнул. – Мы никогда по-настоящему не разговаривали, не делились своими чувствами, но из того, что я смог собрать из споров и криков, доносящихся из-за стен, и случайных обрывков разговоров, я понял, что моему отцу сделали операцию и он стал бесплоден. Однако моя мама снова забеременела. Она клялась, что это его ребенок, но он никогда в это не верил.

– Вот тебе и история.

– Не то чтобы это теперь имело значение. У нее был выкидыш.

Я вдруг вспомнил, что у Марка была младшая сестра, хотя я не мог вспомнить ее имя.

– А что с твоей младшей сестрой? – спросил я. – Что с ней случилось?

Марк на мгновение замер в молчании.

– Она… она выпала из окна. Из того, что наверху. Разбила голову о камень и умерла.

– Боже мой…

– Это окно… – Марк говорил медленно. – Ублюдок Фрэнк сделал его слишком низким. Кейт был всего один год, она только начала ходить, но это была как раз та высота, на которой она могла положить руки на подоконник, наклониться и выпасть. Ты знаешь, на окнах в доме Фрэнка не было москитных сеток. В тот день окно наверху было открыто, потому что стояла жара, и мы хотели впустить свежий воздух. Я не знаю точно, как Кейт оказалась наверху. Она должна была спать в своей кроватке в комнате моих родителей.

– Мне жаль, – сказал я ему. Я не нашел, что еще сказать.

– Даже после того как мы продали тот дом и переехали… казалось, что он остался с нами. «Эффект Фрэнка» – я называю это так. Неудачи, казалось, преследовали нас везде. Я рассказывал тебе, как умерли мои родители?

У меня пересохло во рту.

– Нет.

– Это случилось в середине девяностых. Я жил в Финиксе, учился и работал на полставки в местной пиццерии, а они жили в Монтане, где мой отец устроился на работу в какую-то компанию по добыче меди. Однажды посреди ночи мне позвонили из полицейского управления Миссулы. Мои родители попали в аварию на своем автомобиле. Они врезались в дерево и оба погибли на месте.

– Матерь божья…

– Дело в том, что они не пили, у них не было никакого… запаха алкоголя. Никто не смог установить точную причину аварии. Но на их автоответчике был звонок. От Фрэнка.

– Святые угодники…

– Да. Я не знаю, как он узнал их номер, откуда он звонил и звонил ли он в первый раз, или нет. Но я сразу узнал его голос, хотя не слышал его с тех пор, как он продал нам дом, когда мне было лет двенадцать. Он сказал, чтобы они ехали в Хелен и встретились с ним. Не объяснил, почему или зачем. По крайней мере, не в сообщении.

– А место аварии по дороге туда?

– Верно.

Пришло время признаться, и я рассказал Марку о крахе своей семьи и о моем недавнем знакомстве с миром Фрэнка, начиная с Брэда и его мамы и заканчивая моей поездкой в дом Фрэнка. Я ничего не утаил и был рад, что рассказал все.

Потому что Марк тоже… видел Ирен.

Как и я, Марк думал, что только его одного пугает мертвая жена Фрэнка. Негативные качества Фрэнка так агрессивно бросались в глаза, а его жена выглядела такой трусливой и покорной, что было бы неправильным испытывать к ней что-то кроме жалости. Но, хотя он видел ее совсем недолго, у Марка была такая же реакция на Ирен, как и у меня, и он тоже в детстве страдал от повторяющихся кошмаров с ее участием.

Кроме того, он тоже недавно снова столкнулся с ней. Марк уже много лет не вспоминал об Ирен. Однако несколько недель назад, отправившись перед рассветом в центр физиотерапии, чтобы принять клиента, который попросил провести сеанс перед работой,