Надо просто успокоиться. Сознание и правда может сыграть злую шутку; особенно, если она будет постоянно ждать чего-то подобного.

Виски начинает сдавливать внезапно, она тянет руки к проточной воде, собирается снова умыться, но их сжимают с такой силой, что чернота перед глазами схлопывается слишком быстро, не оставляя достаточно времени ни на что.

Легкие наполняются водой, хорошо знакомая ванная комната сменяется глубокими мутными водами, и Алёна пытается оттолкнуться от илистого дна, видит тусклый свет над головой. Ей бы добраться туда, ей бы выплыть… Что-то незримое приковывает руки к туловищу, тянет ее к дну, Алёна ртом глотает воздух, лишь забивает легкие водой. Глаза режет от мутной воды, их бы закрыть, но она почему-то продолжает держать их открытыми.

Губы шевелятся, будто не подчиняясь ей, губы пытаются что-то прошептать, а ступни проваливаются под ил, она поскальзывается и летит спиной на дно. Медленно, плавно из-за стоячей воды, но неотвратимо. Ноги затягивает под дно, а разум наконец перестает сопротивляться, пытаясь спасти жизнь.

Под дном что-то есть, и ее туда затягивает. Тело погружается в ил, вот уже и грудь, и плечи уходят туда же, она не чувствует ничего под ногами, не зная, сможет ли встать, подняться или окажется в полной темноте. Ил лезет в рот, наполняет его полностью, проникает в нос, и лишь теперь Алёна зажмуривает глаза. Вязкая субстанция всасывает ее с головой, и сделать вздох получается спустя вечность, если довериться ощущениям.

Алёна делает вздох и чуть не летит в ванну, больно ударяясь ногой. Руки и ноги плохо слушаются, она задевает что-то на раковине, вцепляясь в бортик со всей силы, чтобы удержаться. В следующее мгновение дверь открывается, и она замечает обеспокоенное лицо тети.

— Ты в порядке?

Не сразу, но Алёна понимает, что все еще инстинктивно хватает воздух ртом, медленно съезжая на пол. Марта заходит в ванную, закрывает за собой дверь и помогает ей подняться. Смотрит так сосредоточенно, пока у Алёны в голове паника все еще орет, памятуя о мутной воде, о зыбучем дне, тянущем куда-то еще ниже. Марта помогает ей сесть на бортик ванны и включает холодную воду, смачивает ее щеки.

— Я поняла…

— Что ты поняла, милая?

— Мне кажется… — приходится прочистить горло, но дышать уже получается намного лучше, — что я начинаю понимать смысл происходящего. Кто-то пытается связаться со мной. Может, не именно со мной, может, этот кто-то хочется связаться с близкими, но почему-то не может до них дотянуться…

Вода начинает шуметь громче, Марта открывает ее на полную и взгляд останавливает на Алёне.

— Не подумай, что я не воспринимаю тебя всерьез, милая, но природу транса не так просто понять. Никто бы не писал целые научные труды и не изучал это десятками, а то и сотнями лет, если бы можно было так легко разобраться в происходящем.

Алёна кивает, хоть что-то неприятное поселяется за грудиной. К ее ощущениям тетя относится пренебрежительно, как будто знает больше нее. И да, опыта в ведьмовстве у нее, безусловно, больше, но все ее познания о трансах лишь теоретические. Алёна же на своей шкуре испытала очередной только что.

Она руки засовывает под воду и глядит на стремительный поток, уносящийся так просто в канализацию.

Тетя не хочет, чтобы Димка их слышала. Вот в чем дело. Вот почему она закрыла дверь, вот почему включила воду. Алёна умывается и переводит взгляд на Марту.

— Ты что-то знаешь, — говорит она, и это не вопрос.

— Скорее кого-то.

Алёна хмурится, вытирает руки о полотенце, но не торопится закручивать вентили. Марта губы поджимает, а потом понижает голос на несколько тонов, чем только подтверждает выводы Алёны.

— Я знаю одного ведьмара, который сможет тебе помочь. Признаюсь, я думала, что больше никогда его не увижу и не стану помогать ему с его трудами, но… — она так и не заканчивает идею, но руки под грудью складывает и хмыкает. — Тебе нужна помощь, я не могу оставить тебя один на один с трансами. Я познакомлю тебя с ним, но ты должна пообещать, что о вашем знакомстве не узнает никто.

— Хорошо, — тут же отзывается Алёна.

— Отнесись к этому серьезно, — настаивает Марта. — В школе об этом никто не должен узнать. И Диме тоже не говори.

Алёна хмурится, задаваясь вопросом, в чем может быть причина такой секретности, но тетя больше ничего не поясняет, поэтому остается лишь кивнуть и дать ей любые обещания.

— Я никому ничего не скажу. Ты можешь быть во мне уверена.

— Умойся и приходи ужинать. Я скажу Диме, что ты неважно себя почувствовала и попрошу не задерживаться. Тебе и правда стоит отдохнуть после транса.

С этими словами Марта выходит из ванной, оставляя Алёну наедине с большим количеством вопросов, чем ответов.

Неужели причина в том, что помочь может именно ведьмар, а не ведьма? Да нет, в школе наоборот лезут из кожи вон, лишь бы сдружить неравных с рождения юношей и девушек. Дело не может быть исключительно в его поле. Там должна быть какая-то мутная история. Нечто действительно важное.

Голова все еще немного кружится, когда она поднимается с бортика ванны, выключает воду и приглаживает волосы чуть влажными ладонями. Что бы за история там ни была, сейчас у Алёны нет никаких сил в ней копаться. Может, как-нибудь в другой раз. Может, тетя сама ей все расскажет, когда Димка уйдет.

А может, во всем этом нет никакого смысла, и пускай оно так и останется тайной.

Все равно копаться во всем подобном всегда больше нравилось Димке, чем ей.

На кухню она возвращается почти сразу же за Мартой.

— Ты как? — спрашивает Димка, повернувшись к ней всем корпусом. — Нужна помощь?

— Нет, все хорошо, — и сама не понимает, врет или нет. — Просто очередной транс… Очень выматывающее состояние.

— Я сделаю тебе горячее питье, но поесть все равно нужно, — говорит Марта, разогревая ужин. Но девочки ее не слушают, смотрят друг на друга и ведут немой диалог одними взглядами.

Врать подруге не хочется, но она же пообещала. Алёне хочется верить, что на ее лице отчетливо читается «я потом тебе расскажу», а не «не лезь не в свое дело». Надо будет написать потом Димке, если не забудет.