– Нет. Харви всегда работал сам. Он же не столько бургерами торговал, сколько наркотой. Уверена, он никому не доверял.

– И правильно делал, – согласилась Эйлин и надолго замолчала.

Она отвернулась и от подруги, и от фургона и смотрела в сторону моря, откуда дул свежий ветерок без запаха гари.

– Эйлин, ну что ты вредничаешь?! Я же тебя знаю как облупленную. У тебя уже как минимум три версии есть, а ты… ты как воды в рот набрала.

– Не воды, а кофе, – возразила Эйлин. – Ну ладно, так и быть. Слушай. Если бы я занялась этим расследованием, я бы в первую очередь постаралась выяснить… Первое. Не умер ли кто-то недавно от передоза, и если да, то есть ли родственники, жаждущие мести. Второе. Возможно, в городе новый наркобарон. Не поделил с Лукасом сферы влияния, закладчиков и мелких уличных торговцев. Возможно также, что Харви отказался под него прогнуться… Мало ли какие у криминала интриги. Третье. Хороший дилер – как хороший агент MИ-5 или как агент КГБ – исчезает только для того, чтобы снова возникнуть где-нибудь на новом месте. С новым именем-фамилией, с новой легендой и со старыми проделками.

– Думаешь, сожженный труп – это не Харви? – не унималась Оливия.

– Думаю, что нет. Но, прежде чем ты ринешься в свой поиск, дождись результатов экспертизы. Твой дружок патологоанатом еще существует?

– А как же! Такие друзья на вес золота.

– Вот, и продолжай с ним дружить. Он твоя первая ниточка. Дальше клубочек сам покатится.

– Ладно. Поняла.

Девушки перешли пустынную набережную и вновь пошли по песку вдоль кромки воды.

Глава 26

Поиск

Эйлин прикрепила фотографию Надин с Джеммой и Эриком в самый центр пробковой доски. Та снова, как три года назад, заняла свое место на гвоздике над письменным столом. От изображения Надин потянулась красная шерстяная нитка к карточке «Моя семья». От изображения Джеммы нить вела к карточке «Госпиталь. Врачи», от третьей фигуры на фото – к карточке «Эрик. Стефани».

Оливия сидела в офисном кресле посередине комнаты, вертелась вместе с ним и при этом не отводила взгляда от доски. Всем своим видом она изображала задумчивость.

– Знаешь, что меня удивляет, – Оливия разговаривала как бы сама с собой, – из рассказа твоей бабушки мы знаем, что Надин оказалась в вашем доме случайно. Она гастролировала с передвижным театром. Труппа привезла в Торки рождественское представление. Это чистая случайность. Они могли давать представления где-нибудь в Брайтоне или Саутгемптоне, и она бы не попала в дом к своей сестре.

– Выяснить, поддерживали ли сестры отношения до того, тоже почти невозможно. Спросить не у кого. Да, Анна, судя по всему, приехала в Торки летом 1990 года, а Надин – и не стоит забывать ее бойфренда – была приглашена на рождественский ланч буквально через шесть месяцев после ее переезда. Были ли сестры в переписке все это время – мы не знаем. Никаких писем или телеграмм не сохранилось, – размышляла вслух Эйлин.

– Думаю, что тебе надо еще раз спросить отца, – посоветовала Оливия.

– Ни в коем случае. Мы с Дороти договорились, что обсуждать расследование с отцом я не буду. Он почему-то очень нервничает от этого.

– И тебе не интересно узнать почему? – Оливия по-утиному вытянула губы. Она многозначительно посмотрела на Эйлин, но та проигнорировала вопрос, только фыркнула:

– Если бы ему было что добавить, он бы это сделал.

– А если то, что он может сказать, лучше не озвучивать, то… удобнее прикрыться диагнозом диабета с высоким сахаром и давлением.

– Даже не думай продолжать в таком духе. Мы говорим о моем отце! – Эйлин метнула угрожающий взгляд в сторону подруги.

Оливия подняла обе руки в жесте «сдаюсь».

– О'кей, как скажешь. Но если нельзя задавать вопросы Генри, то надо поискать еще каких-либо участников того обеда. Кто мог там присутствовать? – произнесла она вполне обыденным и примирительным тоном.

– Странно, что полиция не поинтересовалась этим же у свидетельницы. Как ее там? – Эйлин стала перебирать карточки, еще не прикрепленные к доске. – Ага, нашла. Кейти Бланш. Дочка поварихи.

– А мне не странно. Полиция имеет способность задавать много ненужных вопросов, а там, где ответы могут потянуть за собой другие вопросы, они предпочитают помалкивать, – улыбнулась Оливия.

– Мы не будем искать Кейти. Давай рассуждать логически. Скорее всего, из не членов семьи на обед были приглашены важные, но одинокие гости. Неодинокие встречали бы Рождество в кругу своих семей.

– Логично. Кто у нас подпадает под определение «одинокие»? – Оливия раскрыла ладонь, приготовившись загибать пальцы.

– Скорее всего, викарий и доктор. А ведь я помню его… Я часто болела, и бабушка всегда его вызывала. Он в мое время был вполне еще не старым, а в 90-м году, наверное, даже и вовсе молодым.

Эйлин сняла с доски карточку «Госпиталь» и поставила рядом со словом «Врачи» пару вопросительных знаков.

– Погоди-погоди, – оживилась Оливия, – сейчас узнаем. – Она подняла с колен планшет и быстро набрала в нем: «Торки. Девон. Врачи».

– Не трать зря время. Мартин родился за десять дней до того Рождества. Наверняка Дороти помнит имя его первого врача. Если нет, я спрошу отца Патрика. Оли, а попробуй-ка найти мне Стефани и Эрика. Фамилия простая – то ли Батлер, то ли Бойлер. Что-то на «Б». Думаю, что они могут быть в тех же списках избирателей, что и Джемма Стар. Ведь если Стефани лежала в госпитале Бристоля, значит, она и жила где-то по соседству. Да и Эрик не мог каждый день издалека ездить навещать сестру и встречаться с Надин.

– Вот, Эйлин! Иногда я прямо лопнуть готова от зависти. Ну почему такие классные идеи приходят в твою голову быстрее, чем в мою?! С фамилией-то было бы полегче, но мы же не ищем легких путей. Если брат и сестра не только носили общую фамилию, но и жили по одному адресу, то это должно сильно облегчить наш поиск. Я очень надеюсь…

– Давай-давай. Не надейся, а действуй. – Эйлин направилась к выходу из комнаты, выбирая на дисплее телефона имя «Дороти».

Для разговора она вышла в сад. Дороти ответила после первого же гудка. Очевидно, она не расстается с телефоном. Связь оказалась на удивление хорошей. Эйлин слышала, как там, в далеком испанском саду, свистели и щелкали птицы. Их щебет смешивался с пением птиц в ветвях липы над головой Эйлин, и возникало ощущение, что обе женщины сидят рядом на одной скамейке на краю сада, почти у обрыва над морем.

Разговор был недолгим