Она пристально посмотрела на меня.

– Это действительно было так, – ответил я ей, но по выражению ее лица, когда я на нее взглянул, понял, что она что-то заподозрила.

Я не мог ее винить. В последнее время она слышала от меня много странных вещей и либо верила всему этому, либо любила меня настолько, что готова была притворяться. В любом случае она явно была настороже, ожидая любых новых странностей с моей стороны.

– Серьезно, – сказал я. – Послышалось на мгновение.

– Ладно, – наконец сказала она после паузы, все еще неудовлетворенная, но, видимо, готовая оставить это в прошлом.

Остаток коротких выходных мы провели с семьей Тери, исследуя Рамон и близлежащий горный городок Джулиен. Нам пришлось выдержать массу недвусмысленных намеков ее матери на свадьбу. Тери это раздражало (и она открыто сказала это матери), но мне такие намеки казались трогательными. Впервые в жизни я мог представить себя женатым и видел, что Тери, несмотря на свое недовольство, думала о том же.

Сейчас у меня есть только Темная Жена…

Слова Фрэнка внезапно всплыли у меня в голове.

Проведя время с семьей Тери, я осознал, как сильно скучаю по своим родным. Мне хотелось, чтобы родители дожили до этого момента и могли видеть, каким я стал, и познакомиться с Тери.

И мне хотелось, чтобы здесь был Билли.

Рост продаж жилья, начавшийся в конце лета, продолжился и в начале осени. Год, который начинался с экономических трудностей, неожиданно стал весьма успешным. За шесть недель я продал четыре дома, один из которых – многомиллионный особняк на Скайлайн Драйв в Фуллертоне, и выставил на продажу еще три объекта, расположенных на престижных улицах в элитных районах, и они должны были быстро продаться. Один из клиентов открыл для меня новую музыку – ансамбль «Коллектив Хеликса»[7]. Я скачал их альбом «Все хиты» и слушал его без остановки – он стал настоящим саундтреком моего осеннего сезона продаж.

Однажды в напряженный вторник после показа домов корейской семье, которая хотела переехать в район средней школы Санни-Хиллз, я зашел в туалет офиса, чтобы вымыть руки перед поздним обедом. Под шум воды мне вдруг послышался плач ребенка – едва уловимый, словно издалека, – но стоило мне выключить кран, как звук исчез. Был ли он вообще? Я не был уверен и, чтобы проверить, снова включил воду. В трубах действительно послышался высокочастотный вой. Могло ли это быть тем самым звуком? Я сомневался, но такая возможность существовала – это выглядело логично, хотя логики в последнее время было немного.

Я ненавязчиво поговорил об этом с Мэй и Майком, которые сидели за своими столами, но ни один из них ничего подобного не слышал. Как и с семьей Тери, крики ребенка, похоже, существовали только в моей голове. Оставшуюся часть дня я провел в офисе, погруженный в бумажную работу и в ожидании, не повторится ли это. Но когда я снова пошел в туалет несколько часов спустя, даже трубы молчали.

В тот вечер после ужина мы занимались любовью. Тери стояла на руках и коленях, а я брал ее сзади, когда под ее несдерживаемые крики удовольствия я услышал…

…детский плач.

Я остановился и вытянул руку, но звук не повторился.

– Что ты делаешь? – спросила она, задыхаясь от страсти. – Вставь его обратно!

Я сделал то, что попросила Тери, но моя концентрация уже была нарушена, эрекция ослабла, поэтому я поспешил закончить, не испытав оргазма и явно испортив все для нее.

Все еще тяжело дыша, она встала, на ее лице появилось выражение озабоченности.

– Что это, твою мать, сейчас было?! – воскликнула она, переступая через груду сброшенной в порыве страсти одежды.

– Ничего, – сказал я ей.

– Но ты не…

– Мне снова показалось, что я услышал плач ребенка, – ответил я, стараясь произнести эту фразу как можно спокойнее.

Мое признание было встречено молчанием.

– Я знаю, знаю. Скорее всего, я это воображаю…

– Я не думаю, что это твоя фантазия.

Мы посмотрели друг на друга. Мне было приятно слышать, как она это говорит. И в то же самое время было ужасно слышать, как она это говорит. Она обняла меня и притянула к себе. Мы оба были обнажены, и ощущение ее мягкой кожи снова возбудило меня. Улыбаясь, она потянула меня на пол и заставила закончить начатое. В процессе я снова услышал плач ребенка, но на этот раз проигнорировал его, а когда мы закончили, шум прекратился.

Неужели во мне поселилось привидение? Казалось, что призрак ребенка привязался ко мне, а не к месту своей смерти. Подхватил ли я его в пансионе в Бисквитвилле или в доме Фрэнка под Фельдспаром? А может, это была жертва аборта или призрак ребенка, которого потеряла Тери до нашей встречи? Я отогнал эту мысль, понимая, как глупо веду себя, даже размышляя об этом. Вся эта история выбила меня из колеи, и с тех пор, как я вернулся в Рэндалл, я больше не чувствовал себя уверенно.

Плачущий ребенок исчез, по крайней мере на некоторое время. Но через неделю или две я получил в наследство от Мэй объявление о продаже дома, в котором, как предполагалось, обитали привидения. Вряд ли мы когда-либо признались бы в этом широкой публике, но все риелторы общаются между собой. Поэтому, если в доме появляются холодные пятна, таинственные тени или необъяснимые звуки, мы все об этом знаем. Я попросил дать мне адрес, потому что хотел сравнить ощущения с теми, что испытывал в разных домах Фрэнка, и понять, есть ли разница между обычным привидением и тем, с чем был связан Фрэнк. Первоначально мне хотелось сохранить это в тайне: я не привык делиться подобным. Но я решил рассказать Тери и вскользь упомянул о своем плане за ужином, стараясь не придавать этому значения.

Но она восприняла это как приключение и захотела пойти со мной. Поэтому на следующий день, в субботу, я зашел в офис за ключом от страшного дома. Здание находилось в старом районе Ла-Хабры. Это был одноэтажный дом в средиземноморском стиле 1940-х годов, необычайно ухоженный для своего района.

Однако, оказавшись внутри, я ничего не почувствовал. Тери тоже ничего не почувствовала. Мы ходили из комнаты в комнату, тщетно прислушиваясь к странным звукам, пытаясь уловить какие-либо неприятные ощущения, но не заметили ничего необычного. Разочарованный, я повернулся к Тери:

– Ты уверена, что ничего не чувствуешь?

Она покачала головой.

– Я тоже, – вздохнул я.

– Наверное, мы недостаточно чувствительны. Может быть, нам стоит привести сюда экстрасенса или хотя бы принести спиритическую доску?

– Хм-м.

Я