– Может, выключите прожектор? Я так совсем ослепну.

– Здесь тебе не место, – сказал мужчина, проигнорировав ее просьбу. Он странно, нараспев, произносил слова. – Пойдем со мной.

– Что? – почти прохрипела она. Ее горло сжалось, она с трудом могла говорить, дышать.

– Брось машину, – сказал мужчина. – Пойдем со мной.

– Не думаю.

– Так будет безопаснее. Я полисмен. По-лиииис-мен.

– Нет. Я так не думаю.

– Тебе не следует менять колесо здесь, посреди ночи. Тебя может сбить машина.

– Ага, ну, я так не думаю, – это единственная фраза, которую она могла из себя выдавить. Она заставила себя притвориться, что ей не страшно. Нельзя показывать свой страх рычащему псу. – Спасибо, но нет, спасибо.

Когда ей показалось, что она услышала, как открывается дверца машины, она быстро обошла свой автомобиль со стороны пассажирского сиденья, по поросшей травой обочине. Теперь ее машина была между ними, и она почувствовала себя в чуть большей безопасности. В ней поднялся страх, пронзительный, как сирена, и монтировка, которую она держала в руке, вдруг показалась ей невыносимо тяжелой. Но вместо того, чтобы запаниковать, она поднесла мобильный телефон к уху и притворилась, что ей только что позвонили.

– Да, папа, привет, – сказала она в телефон, достаточно громко, чтобы услышал незнакомец. – Да, я стою чуть дальше по дороге. Поезжай прямо, и скоро меня увидишь. Один мужчина остановился, чтобы мне помочь.

К этому моменту она отошла достаточно далеко от яркого света прожектора, чтобы к ней вернулось зрение. Отсюда – она была уже рядом с передней частью своего автомобиля и продолжала пятиться, не сводя глаз с фар машины незнакомца, – она увидела, что водитель вышел из своей машины и стоит на дороге между двумя автомобилями. Она слышала, как открылась дверца, но не видела, как он выходил. Его внезапное появление на дороге привело ее в ужас.

– Папа, я прямо за поворотом, – сказала она в телефон, все еще притворяясь, что говорит с отцом. – Хорошо. Видишь свет фар? Чудесно, – она замолчала, все ее тело покалывало от напряжения. Она сильнее сжала монтировку. – Подожди, сейчас спрошу, – сказала она в телефон и обратилась к незнакомцу, темной фигуре посреди дороги, медленно поглощаемой дымом из выхлопной трубы: – Эй, мистер, мой папа хочет знать, как вас зовут.

Мужчина ничего не ответил. Она смотрела на него – на эту фигуру, – и сердце ее бешено колотилось. Несмотря на прохладу поздней осенней ночи, от нее валил жар, на щеках выступили капельки пота. Пот заливал глаза, и она быстрым движением вытерла лицо.

– Как вас зовут, мистер? – снова спросила она. – Мой папа скоро приедет. Он хочет с вами познакомиться.

4

Дениз Леншантен замолчала и налила себе еще пива. Мой бокал она тоже наполнила.

– Боже, вы умеете нагнать саспенса, – сказал я. – И что случилось потом?

– Ничего. Он вернулся в свою машину и уехал.

– Вы его спугнули.

– Я сама испугалась до чертиков. Потом я по-настоящему позвонила папе, разбудила его. Он сразу приехал, поменял мне колесо и проводил меня до дома. Я рассказала ему о том парне, о том, что он мне сказал, о том, каким он был жутким. Но мы ничего не сделали. Тогда не сделали. Только после того, как я услышала об этой девчонке из Ферниса, Холли как-ее-там, и о том, что полиция просит всех, у кого есть хоть какая-то информация бла-бла-бла, я подумала, черт, что, если тот мутный сукин сын убил ту девушку в Фернисе? Холли, верно? Ведь это произошло той же ночью, да? И я обратилась в полицию.

– Вы поступили умно, когда притворились, что говорите по телефону. Это, возможно, спасло вам жизнь.

– Не говорите так. От этого у меня мурашки.

– Но так оно и есть. Вы находчивая девушка.

– Слушайте, – сказала она, снова наклонившись ко мне над столом. – Когда работаешь в подобных местах, быстро учишься за себя постоять, понимаете?

– Что произошло, когда вы обратились в полицию в Фернисе?

– Я дала показания. Они спросили, смогу ли я узнать того парня, но я ответила, что было слишком темно и я не видела его лица. Я даже не могла подробно описать его машину. Единственное, она сильно воняла.

– В каком смысле?

– Ее выхлопные газы. Они клубились на дороге и воняли, словно машина горела. Я знаю, когда в машине горит масло, но эта штука была готова взорваться.

Я кивнул, не понимая, что это значит.

– В любом случае, в январе нашли убийцу девочки. Вы это знали? Оказалось, ее убил какой-то местный педофил. А потом убил себя, – она поднесла палец к виску и нажала на воображаемый спусковой крючок. – Вышиб себе мозги.

– Его звали Дэс Хилльярд. И он не застрелился, а умер от передозировки наркотиков.

– Да? Ого. Ну… но кто мертв – тот мертв, так?

Я вспомнил о том, как свет в нашей гардеробной зажигался сам по себе, и о том, как на лобовом стекле «Субару» проявился отпечаток твоей ладони. О фигуре, которая материализовалась в дверях нашего домашнего офиса. Но в конце концов я сказал:

– Да, кто мертв – тот мертв.

– Сказали, что это был другой парень. Парень, которого я встретила ночью на дороге, не мог быть убийцей той девочки. В полиции Ферниса сказали, что у того Хилльярда не было машины, которую я описала. У него был пикап. Значит, ваша жена ошибалась. Эллисон. Эллисон, – она постучала пальцем по виску, словно пыталась вбить себе в мозг твое имя.

– В чем именно ошибалась? – спросил я.

– Ваша жена думала, что это был один и тот же человек. Но это было до того, как копы узнали, что убийца – Хилльярд. Когда ваша жена приезжала сюда, у копов не было никаких подозреваемых. Никто ничего не знал.

– Вы правы. Думаю, моя жена считала, что тот парень, которого вы встретили ночью на дороге, и убийца Холли Ренфроу – один и тот же человек. И я с ней согласен. Только это был не Дэс Хилльярд.

Если мои слова ее и удивили, она не подала вида.

– Сколько раз моя жена была здесь? – спросил я.

– Мы встретились только один раз, но до этого говорили по телефону. Я рассказала, что со мной произошло, и она захотела встретиться.

– Она сказала почему?

– Думаю, хотела узнать подробности.

– А она сказала, почему она считает, что мужчина, встретившийся вам на дороге, и убийца