Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 54

Спокойнее, Галя Зайкина. Спокойнее. Там все уже кончено. Она свое получила. Эти деньги теперь достанутся тебе. Сумма была такая большая, что пришлось снимать ее частями. И, естественно, рублями. Я складывала деньги в маленькую дамскую сумочку. Запихивала их. Заталкивала. Пятьсот с лишним тысяч. Уминала. Потом ехала с этими деньгами в метро. И — ничего! Главное, никто не знал, что у меня при себе такая крупная сумма. В метро, кстати, черта лысого можно провезти, не то что огромные деньги. Пулемет в разобранном виде, небольшого удава, радиоактивные отходы, миллион долларов наличными. Главное, чтобы никто не знал. И чтобы в вас не заподозрили лицо кавказской национальности. А про удава я упомянула неспроста. Я читала в газете, в разделе курьезов, что кто-то умудрился забыть в вагоне метро удава. Как вам это? Пользуйтесь услугами подземного транспорта, не стесняйтесь! Главное, удавов не забывайте. Я пользовалась, а сумочку на всякий случай прижимала к себе. От машины я к тому времени избавилась. Отогнала на платную стоянку, заплатила за месяц и решила об этом забыть. Теперь надо было решить, что делать с деньгами.

Я подумала, что раз в доме женщина, то стиркой Андрей заниматься не будет, и сунула сверток в бак с грязным бельем. С намерением впоследствии перепрятать. С деньгами мне стало немного спокойнее. Морозы тем временем покинули столицу, и Андрей стал поутру уходить на работу. За месяц его рука срослась, он вновь начал делать гимнастику, поднимать штангу, хотя я умоляла его поберечься.

— Надо быть в форме, — говорил он, смеясь, и после штанги подхватывал на руки меня.

Я все собиралась с силами, чтобы начать свой рассказ. О том, как Галя Зайкина «заказала» мужа и как умерла сама. Но пока говорил больше он. Рассказывал о своем детстве, о юности. Его жизнь тоже была не сахар.

— Я рос типичным гуманитарием. Ты бы видела мои сечения в тетрадке по геометрии!

— Представляю себе, — улыбалась я. — Потому что у меня были такие же. На медаль, честно сказать, натянули. Потому что с алгеброй было хорошо. На твердую «пятерку». И геометрию мне простили.

— Зато я знал язык. Английский. Участвовал во всех Олимпиадах, занимал призовые места. Медали у меня не было, а безжалостный физик даже влепил «тройку» в аттестат, и я сдавал экзамены в институт на общих основаниях. Глупец! Я вырос неисправимым идеалистом. Спасибо маме с папой.

— А где сейчас твои родители?

— Погибли в автокатастрофе пять лет назад, -нахмурившись, сказал он.

— Прости.

— Ничего. Уже прошло. О чем я рассказывал? Ах, да! Я был так уверен в своих силах, что подал документы в МГИМО! Хотел стать дипломатом. Родители уговаривали меня не делать этого. Туда поступали отнюдь не простые смертные. Дети дипломатов, знаменитостей. Места были распределены заранее. А я шел на первый экзамен, такой уверенный в себе. Воображал, что знаю английский! Они говорили с таким ужасным акцентом. Я с трудом понимал. Оказалось, преподаватель, принимающий экзамены, много лет жил в Лондоне. — Андрей усмехнулся. — Представляю, как он надо мной смеялся! Над моим «знанием» языка!

— А как сейчас?

— Ну, в Лондоне я еще не был. Но язык знаю неплохо. Читаю и перевожу без словаря. Мне необходимы некоторые документы в подлиннике, -пояснил Андрей. — Я выписываю журналы на английском. И на французском. Но здесь мне уже требуется словарь. Последнее время интересуюсь китайским. Что же касается разговорной речи, с этим хуже. Практики маловато.

— Что же было после того, как ты провалился на экзаменах в институт?

— Что? Ах, да. Провалился! — Он рассмеялся. -Баллов не добрал. Что было? Да как обычно. В армию забрали.

Он неожиданно замолчал. Я сделала в уме подсчеты. Мы ровесники. Я знаю, что тогда была война в Афганистане, и лучших забирали туда. Один из моих одноклассников погиб, другой вернулся калекой. Я бросила на него внимательный взгляд. Неужели?

— Давай не будем об этом, — поймав мой взгляд, тихо сказал Андрей.

— Хорошо. А что было, когда ты вернулся из армии?

— Да, слава Богу, вернулся. И поумнел. От прежнего юноши, идеалиста, который верил в добро и справедливость, ничего не осталось. Когда вокруг гибнут люди, это отрезвляет. Понимаешь, что человеческая жизнь ничего не стоит. И все твои терзания тоже не стоят ломаного гроша. Одна пуля — и решен извечный вопрос: быть или не быть? Сносить ли горечи судьбы или перемениться? Я переменился. Решил звезд с неба не хватать, поступил в институт на исторический факультет. Зарылся в книги. Окончил вуз, аспирантуру, засел за кандидатскую.

— Потом началась перестройка, и все это стало никому не нужно, — улыбнулась я.

— Как ты угадала?

— Я тоже через это прошла. Через поиски работы. Ну и как же ты выжил?

— О! Чего я только ни делал! Даже пробовал заняться бизнесом. Но мне это не дано. Прогорел, -весело сказал он. Переменив с десяток профессий, осел в охране на частной фирме. Я даже был вышибалой в ночном клубе, — рассмеялся он.

— Ты? Вышибалой? — Я посмотрела на него и тоже расхохоталась. Конечно, он высокий, сильный мужчина, занимается спортом, знает, что такое война, но у него же лицо типичного интеллигента! А взгляд? Не могу поверить, что Андрей мог вышвыривать из бара подвыпивших клиентов! Только не он!

— Всякое бывало, — вдруг серьезно сказал Андрей. — Лет пять назад погибли в автокатастрофе мои родители. Я единственный сын. Мама болела, отец время от времени сидел без работы. Мне приходилось искать, где больше платили. А когда они умерли, необходимость в такой работе отпала. Мне ведь немного надо.

— А личная жизнь? — тихо спросила я.

— Галя, я неудачник. Была у меня девушка. Еще когда я бизнесом занимался. Жили вместе. Красивая. Но после того как я прогорел, она ушла.

— Плохая была девушка.

— Нормальная. Это со мной что-то не в порядке. Сам удивляюсь. Вроде бы неглупый человек, образованный, английский знаю, а денег заработать не могу. Такое ощущение, что это не мое время. Душою я в далеком прошлом. Мне бы в архивах копаться, философствовать. Лежать на диване, глядя в потолок и размышляя о судьбах родины. А кому это нынче нужно? Смешно! Я и сам понимаю, что смешно.

— Значит, ты устроился в школу.

— Да. И, знаешь, счастлив. Я обрел гармонию. У меня немного денег, зато много свободного времени. Вот видишь, как все просто?

— Да. Просто, — машинально откликнулась я.

— А ты? Ты мне ничего не расскажешь?

— Не сейчас.

Я собиралась с силами долго. Больше месяца. Понимая, что подхожу вплотную к критической черте. Надо ему объяснить, почему я не работаю, но в деньгах не нуждаюсь. Деньги! Что-то мне не нравилось в этих деньгах, поэтому я и жалась. Жили мы скромно, я вспомнила о том, как вела хозяйство в режиме жесткой экономии, Андрей на меня не нарадовался. Но я должна была как-то объяснить, почему из дома редко выхожу, почему мне никто не звонит.

В конце концов я решилась потратить достаточно крупную сумму на то, чтобы изменить внешность. Волосы мои отросли, я пошла в ближайшую парикмахерскую и перекрасилась в блондинку. На фотографии в паспорте она была блондинкой, и если не вдаваться в подробности, показывать документ издалека, то… Примерно так я рассуждала, когда меняла цвет волос и прическу. Выщипывала в ниточку брови. И расставалась с замечательными ногтями. Андрей, увидев меня, грустно спросил:

— Зачем?

— Надо экономить средства, — отговорилась я. Салон, где я раньше делала стрижку, слишком дорогой.

— Я дал бы тебе денег.

— Зачем?

На следующий день я купила солнцезащитные очки, похожие на глаза стрекозы. С огромными круглыми стеклами. Последний писк моды. Солнышко уже начало припекать, дело шло к весне, и я могла носить эти замечательные очки, не опасаясь косых взглядом. Вид у меня в них был — как у марсианки. С новой прической и в этих очках я была неузнаваема. Андрей никак не прокомментировал мой вид, когда мы отправились на прогулку в воскресный день.

Да, мне удалось продержаться больше месяца. Но к двадцать третьему февраля что-то во мне надорвалось. Я скучала по Женьке, сил нет! И Андрей чувствовал: что-то не так.

— Я же вижу, как ты маешься, — сказал тихо, когда я лежала на его плече. Горел ночник, за окном было темно. Мы собирались спать, но мне стало вдруг так тоскливо!

— Все нормально, — попыталась отговориться я.

— Галя, расскажи мне все. Думаешь, я не замечаю, что ты все время прячешься? Эти очки, новая прическа… Ты постоянно оглядываешься. Словно боишься, что тебя вдруг узнают. А когда к нам приближается милиционер, ты вся поджимаешься. Я же чувствую. Что ты натворила?

— Я… я…

И тут сердце мое не выдержало. Плотину прорвало, из меня неудержимым потоком полилась вода. Я рыдала, он отпаивал меня минералкой, я опять рыдала. Потом икала. Когда успокоилась, сил у меня почти не осталось.

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 54