– Это Костя? – осторожно осведомился знакомый женский голос.

– Костя, – великодушно согласился Максимов.

– Слава богу, у тебя все в порядке…

– Здорово, что ты позвонила, Надя, – обрадовался Максимов. – Я как раз собирался сам тебе звонить… Ты запыхалась?

– Я ношу такие сумки, Костя, – лошади оборачиваются…

– Подожди, но вчера у тебя не было семьи.

– И сегодня не было. Но есть человек, которого я хочу пригласить в гости. На все выходные. Сегодня пятница, впереди суббота и воскресенье.

– Я знаю этого человека?

– Сам решай, – слегка смутилась она. – Если очень плохо себя чувствуешь, приезжай завтра утром.

– Я приеду сегодня, – пообещал Максимов. – Как раз потому, что очень плохо себя чувствую.

Он повесил трубку и побрел открывать дверь, в которую очень некстати начали долбиться. На пороге стояли трое и сурово смотрели на него. Каждый держал по пакету. С сухим пайком.

– Отгадайте загадку, коллеги, – шевельнулся Олежка Лохматов. – Что-то зеленое и дергается.

– Этот человек минуту назад разговаривал с женщиной. – Замерзшая Екатерина, в новой шубке неотличимая от Снегурочки, пытливо заглянула сыщику в глаза. – И собирается внезапным бегством нам все испортить. Не позволим!

– Шиш ему! – возмутился Вернер, поднимая наперевес пакет. – Этому армянскому коньяку, между прочим, восемнадцать лет. Представляешь, как долго мы шли к этому дню? А ну, открывай ворота, тунеядец!

– А женщину можешь позвать сюда, – предложила компромиссное решение Екатерина, – так и быть, мы ее потерпим. Посмотрим, что за баба-ягодка.

Максимов улыбнулся, освобождая проход. И внезапно почувствовал, как чугунная тяжесть уходит из организма. Может, он и не болел?