— А Борис не выглядел напряжённым, когда вернулся из Даурии?

— Не помню даже. Он всегда был очень эмоциональным, поэтому сложно сказать. Особенно сейчас, спустя столько лет.

— А зачем конкретно они поехали в Даурию?

— Они что-то там искали.

— Что?

— Не знаю. Борис не говорил. Но перед тем как поехать, он был воодушевлён, много читал, ходил в библиотеки и музеи. И знаете, у меня же остались вещи Бориса. Я ничего не выкидывала. Давайте я поищу, возможно, найдутся какие-то материалы. Я вам их отдам.

— Отлично! Спасибо! — обрадовался Филипп.

— Я вам позвоню, как найду.

— Договорились.

— Буду рада, если принесёте ваши книги с автографом, — женщина рассмеялась.

— Хорошо, — улыбнулся в ответ писатель.

Глава 50. Москва. Вторник. 20:50

Филипп шёл домой в задумчивости.

То, что он узнал, с одной стороны, было интересно, и писатель вдруг даже подумал, что хочет восстановить всё исследование матери, понять, что именно она искала и узнала. Но с другой стороны, факт того, что Борис, коллега мамы по редакции, занимавшийся сюжетом и ездивший с ней в Даурию, также погиб, неожиданно навёл Филиппа на мысль, что смерть матери может быть не случайностью. Теперь это не давало покоя, и особенно тот факт, что жена Осипова не верила в самоубийство мужа.

Но что же тогда могло случиться? Что два журналиста раскопали в Забайкальском крае, что стоило обоим жизни? И почему никто из коллег и родственников не знает о теме статьи и деталях, над которыми оба работали?

Филипп остановил себя. Он, похоже, начинает фантазировать. Столкнувшись в прошлом со многими странными и необъяснимыми вещами, он сразу начинал приписывать событиям тайный смысл. Авария матери подтверждена полицейскими экспертами. Это факт. Жена Осипова, возможно, не догадывалась о состоянии мужа, к тому же она сама сказала: Борис был излишне эмоционален. В Даурии действительно могло произойти что-то, что повлияло на мужчину, он пересмотрел свою жизнь, психика не выдержала. Объяснение логичное.

Но… какое-то но сидело в голове Филиппа. Он чувствовал: начинает сомневаться, и с этим надо было что-то делать. Тяга к исследованию, выяснению фактов и анализу сидела в писателе ещё со времён занятия историей и работы в археологическом музее. Эти же качества Смирнов перенёс и в литературу при написании книг: он дотошно и скрупулёзно любил описывать детали, характеры персонажей, атмосферу, где развивался сюжет, черпая подробности из личного пережитого опыта и интернета. Но главное, что давно стало частью жизни Филиппа, — это страсть к загадкам прошлого. Так сложилось, что за последние несколько лет он столкнулся с удивительными и, казалось, необъяснимыми событиями, вовлёкшими писателя в поиск древних артефактов. Но знание истории, педантичность в вопросах проработки информации, терпение и желание докопаться до правды дали возможность раскрыть тайны, давно похороненные в минувших столетиях.

Писатель остановился, крутя в руках мобильный телефон. Дяде, по всей видимости, задавать вопросы о матери бесполезно. В вещах Бориса — тоже мало шансов, что найдутся ответы о причинах смерти журналистов. Нужно идти другим путём.

Идея возникла сразу же, но писатель понимал: вариант не самый удачный.

Он постоял перед подъездом пару минут, а затем решил обдумать всё завтра, на свежую голову.

Глава 51. Москва. Среда. 10:00

Саблин и Дина вошли в помещение для допросов, где уже сидела светловолосая женщина с красивым, но немолодым лицом.

— Добрый день. Майор Саблин. Это моя коллега Динара Максимова, — прокомментировал следователь.

— Здравствуйте, — женщина приятно улыбнулась.

— Калина Александровна, спасибо, что согласились прийти. Мы вас не задержим надолго, хотим задать пару вопросов.

— Да-да, конечно. Спрашивайте. Это по поводу пропажи перстня?

— Верно, — Саблин открыл папку с документами. — Скажите, кольцо принадлежало вашему деду?

— Да. Он был художником.

— А он, случайно, не имел какого-нибудь отношения к литературе?

— К литературе? Что вы имеете в виду?

— Книжки не писал?

— А, нет. Он сам не писал. Но издавал альбомы своих картин.

— То есть он обращался за этим в какое-то издательство? Или типографию?

— В издательство, да. У него был свой художественный редактор. Альбомы продавались в магазинах. Дедушка очень радовался этому.

— А он не посещал какие-то литературные клубы? Или компанию соратников в этой области?

— Ой, нет. Ничего такого. Он вёл довольно замкнутый образ жизни. Был скромным. Даже никогда не ходил на свои выставки. Не любил публичности.

— Понятно. Вам знакомы такие фамилии, как Гуль, Дорофеев, Мечников, Твердовский?

— Нет.

— А перстнем никто не интересовался? Может, хотели купить?

— Нет, — Калина покачала головой.

— У вас такая интересная фамилия — Арно. Французская? — поинтересовался Саблин.

Женщина рассмеялась:

— Все думают, что французская, но нет. Фамилия дедушки — Арновьев. Когда он стал известным, решил, что надо придумать псевдоним. Вот и возникло «Арно». А потом он изменил и полностью фамилию. Теперь мы все Арно.

— А ваше имя? Калина. Тоже редкое.

— Да. Отец почему-то решил, что красиво звучит.

— Звучит интересно, действительно, — согласился Саблин. — А откуда у вашего деда кольцо Рериха? Говорят, у него интересная история, связанная с Тибетом, почти мистическая.

— Точно не знаю. Дедушка толком не рассказывал, но перстень не снимал. Говорил, он даёт ему силы творить и видеть мир таким, какой он есть. К тому же это кольцо заменяло ему те, что выдавали всем в ложе. Думаю, ещё и поэтому он его ценил.

— Где, простите? — не понял Саблин.

Калина замолчала, глядя куда-то в пол.

— М-м-м… не знаю, могу ли я об этом говорить, — сказала, наконец, она. — Мой дедушка принадлежал к масонской ложе, — Калина взглянула на следователей, ожидая реакции.

Уже третий раз за последние дни Саблин слышал упоминание этого общества. Он нахмурился. Не в этом ли движении надо искать подсказку?

— То есть ваш дед был масоном? — спросила Дина.

— Да. Вы спрашивали, посещал ли он какие-то клубы, и я сразу подумала о мероприятиях, на которые он ходил в связи с принадлежностью к этому… движению. Но мне было неудобно сразу об этом сказать.

— И где эти мероприятия, как вы говорите, проходили?

— В основном в ЦДЛ.

— ЦДЛ? — переспросил Саблин. И эта аббревиатура уже всплывала в текущем расследовании. Майор вдруг вспомнил, что на стене кабинета Дорофеева висела фотография компании людей, и, как ему сказала тогда дочь покойного коллекционера, снимок был сделан именно в ЦДЛ, куда Дорофеев часто ходил.

— Да. Это ресторан «Центральный дом литераторов».

Глава 52. Москва. Среда. 10:20

Саблин быстрым шагом вышел из допросной так, что Дина еле за ним поспевала.

— Так, Максимова, срочно обзвони всех потерпевших, у кого украли