– Очень смешно. Если бы не твой шикарный отель, мы бы сейчас укатили в отпуск.

Оливер притворился обиженным:

– Darling[17], ну сколько можно ныть. Нельзя же уехать в высокий сезон. И вообще в сентябре путешествовать гораздо приятнее. Никаких толп, погода шикарная…

– Да уж, в сентябре в Шотландии погода шикарная, в самый раз для купальника, – саркастично подняла бровь Валентина.

– Потерпи, осталось несколько недель. Поедем в Венецию, моя сеньорина. И мне надо с братом повидаться, – посерьезнел Оливер.

Валентина сжала его руку, и они повернули в сторону дома. Брат Оливера, Гильермо, пережил непростой период и теперь восстанавливался. У него все то налаживалось, то снова рассыпалось, и этим летом он не смог приехать их навестить. Душевные раны не вылечить лекарствами, должно пройти время, чтобы притупилась боль. Но сейчас Оливеру не хотелось думать о грустном. Он обнял Валентину за плечи, привлек к себе:

– Помню, какая была жара, когда мы на Страстную неделю поехали к твоим родителям. Как будто на Карибах побывали. Правда, вместе с нами туда прибыли дождь и ветер…

– Опять за свое. Подумаешь, циклон налетел! А вообще летом в Галисии всегда солнечно! – соврала Валентина и тут же рассмеялась.

Она родилась в Сантьяго-де-Компостела, где до сих пор жили ее родители и сестра Сильвия с детьми. Валентине было очень важно свозить туда Оливера, представить его своим близким. Это словно придало их отношениям официальный статус. Они остановились в доме родителей Валентины в Амесе, в двадцати минутах от центра Сантьяго. Огромный дом с толстыми стенами, сложенными из гигантских камней неправильной формы, произвел на Оливера сильное впечатление. Вокруг росли исполинские дубы, и казалось, что эта усадьба стоит здесь испокон веков. Им не повезло с погодой, налетела гроза, и на несколько часов все оказались заперты в этом старинном семейном доме. Оливеру посчастливилось не просто провести много времени бок о бок с семьей Валентины, но и узнать свою девушку с доселе неведомой стороны. Она никуда не спешила, с аппетитом уплетала домашнюю еду, валялась на полу, играя с племянниками, которые хитро поглядывали на Оливера. Она словно сбросила броню и сделалась мягкой версией себя. Оливер обнаружил, что до сих пор Валентина скрывала свою истинную натуру – тепло, что прячется внутри.

– Да, циклон, как же… Зато я хоть попробовал знаменитый суп твоей мамы. С хаггисом, конечно, мало что сравнится…

– Галисийский кальдо[18] – беспроигрышное блюдо, – засмеялась Валентина.

Так в обнимку они дошли до тянувшегося вдоль пляжа променада, и вдалеке уже показались манящие огни виллы “Марина”. Окна были спроектированы так хитро, чтобы в сумерках вилла смотрелась особенно выигрышно.

– Слушай, – вдруг сказал Оливер, – а если играть свадьбу, то где? В Шотландии или в Галисии? Или лучше вообще здесь, раз мы тут и познакомились?

Валентина остановилась как вкопанная.

– Что-что? Какая свадьба? О свадьбе никто не…

Ее реакция позабавила Оливера:

– Что, не хочешь за меня замуж? Мы все равно ведь живем вместе.

– Я не сказала, что не хочу, но кто же так делает предложение руки и сердца? Ни с того ни с сего… Тоже мне, романтик.

– Романтика переоценена. Все фильмов насмотрелись. Но ты же знаешь, я люблю тебя. – Оливер притянул ее к себе и поцеловал в губы. Потом посмотрел вниз на Дюну, которая уставилась на них. – Ты видела? Не хочет за меня замуж!

Валентина улыбнулась и прижалась к нему.

– С чего ты это взял? Еще как хочу, просто ты слегка ошарашил меня таким романтичным предложением.

– Разлюбила, да? – плаксиво вопросил Оливер.

– А вот и разлюбила!

– Злая ты. – Он картинно надулся. – Мы уже столько вместе, год встречались, полгода как съехались. Я уже даже с твоими родителями познакомился! И потом, нам не по пятнадцать лет, в нашем возрасте уже пора делать следующий шаг. – Он обезоруживающе посмотрел ей в глаза, и Валентина вздохнула:

– Нам все-таки есть что еще обсудить.

– Например?

– Например, детей.

– Без проблем, ты на скольких нацелилась? Одного можем хоть сегодня же заделать! – Он приподнял ее, так что поводок Дюны натянулся и собаку тоже притиснуло к ним. – Но сразу предупреждаю, не больше четырех-пяти, иначе в доме перестанем помещаться.

– Видишь? А я не уверена, что вообще хочу детей, – серьезно сказала Валентина. – Ты вечно улыбаешься, шутишь и смешишь других, как будто во всем видишь только хорошее. Но я слишком часто вижу наш мир с мрачной стороны, потому не знаю, стоит ли вообще приводить сюда новых людей, Оливер.

Он тоже посерьезнел.

– Зачем сейчас обо всем этом думать? Главное решение мы уже приняли – мы вместе. Жизнь мудрее нас, все само собой образуется.

– Жизнь мудрее нас? – рассмеялась она. – Откуда ты только берешь эти фразочки?

– Можно сколько угодно строить планы, но мы не знаем, что будет с нами через два, три или четыре года. Я просто прошу тебя, давай устроим праздник в честь того, что мы вместе. Дай тревожным мыслям передышку.

– А с ребенком кто будет сидеть, ты не подумал? Ни у меня, ни у тебя родных тут нет, у меня сумасшедший рабочий график, ты на себе тащишь и виллу “Марину”, и университет…

– Ну занятия-то у меня всего дважды в неделю по утрам, – отмахнулся Оливер, – а все остальное время прошу считать меня домохозяином. Буду отвозить детей в школу, ходить на фитнес и распивать с подружками кофе в торговом центре.

– Ты сводишь меня с ума. И тебе ведь это прекрасно известно?

– Несомненно.

Оливер снова поцеловал Валентину. Медленно, в губы. Это был тот самый долгий поцелуй, когда влюбленным кажется, что они стоят на маленьком пятачке земли, а мир вращается вокруг них. Когда они наконец оторвались друг от друга, Валентина почувствовала, что она бы ни на что не променяла этот миг. Сопротивляться бесполезно – она позволит этому смешливому всезнайке-англичанину увезти ее хоть на край света. С ее губ уже почти сорвалось признание в любви, самое чистое и искреннее, но тут Оливер посмотрел в сторону, отпустил ее и радостно крикнул:

– Чарли! How are you doing?[19]

“Чарли? Какой еще Чарли?” – изумилась Валентина, которую так бесцеремонно вырвали из мира романтичных грез. Она обернулась и потрясенно замерла, увидев, как Оливер трясет руку Карлосу Грину.

Писатель удивился ничуть не меньше. Оливер же словно не заметил их реакции.

– Валентина, познакомься, это Чарли. Старина, как у тебя дела? Что-то тебя утром не видел на пляже, не ходил сегодня волну