смелым парнем, я поняла, что моя дочь в нем нашла, правда. Но совсем не оценивал свои возможности. Он был весь в бинтах, ему нужно было делать регулярные перевязки, Эйб отказался от дальнейшего лечения. Я предложила ему гостевой коттедж, где он мог бы жить вместе с Пиппой. Крис тогда еще жил в Кэмбридже, Вим был на очередной сессии в Вашингтоне. Мы не хотели тащить туда маленького ребенка, поэтому я осталась с Пиппой в поместье. Понимаете? Эйб приехал и не даже не подумал, что может не застать нас на месте. Таким он был. В итоге я наняла ему врачей и сиделок, он жил в коттедже вместе с дочерью почти три месяца. Вим навещал нас иногда, когда ему удавалось вырваться из Вашингтона. Тогда Эйб еще не пил, и с ним было довольно интересно. Он был умным парнем, несмотря на то, что вырвался из каких-то жутких низов в Алабаме.

– Он рассказывал о своей активистской деятельности?

– Очень мало. Мне показалось, что после войны и ранения Эйб совсем забыл об этой стороне своей жизни.

– Так что случилось потом? Почему он уехал от вас?

– Эйб был очень гордым человеком. Для него стало шоком, когда он получил в госпитале последнее письмо от Тины и узнал, что она наша дочь. Мне кажется, Эйба… коробил наш статус и образ жизни. Как будто Вим виноват в том, что он и его отец работали всю жизнь и получили за это достойное вознаграждение. К тому же Эйб все чаще ссорился с Вимом, потому что считал, что тот должен использовать свое политическое влияние, чтобы облегчить жизнь… черным, ветеранам войны, я не знаю. В общем, Эйб решил переехать. Мы договорились, что когда он найдет работу и жилье, то будет забирать к себе Пиппу.

– Но ведь у Рэйми уже было жилье. У миссис Йерден в Санта-Ане. Вы сами ездили с зятем и помогли перевезти его вещи оттуда.

– Эйб не умел планировать. В этом он был похож на мою дочь Тину. Да, он снял коттедж на армейские выплаты, но как он собирался дальше содержать себя и дочь? Так что мы убедили его, что Пиппе будет лучше в спокойной семейной обстановке, пока он не встанет на ноги. Что было дальше, вы знаете.

– А в последующие годы, когда вы виделись с Рэйми, он не говорил, чем занимается, что снова участвует в активисткой деятельности?

– Нет… честно говоря, я узнала об этом от Пиппы. Пока она училась в Лозанне и приезжала домой на каникулы, он появлялся только пару раз. Вроде как проведать дочь, но на самом деле, попросить у нас еще денег. Мы никогда не знали, где он, и чем занимается. Мне кажется, что в последние годы… Эйб уже начал терять рассудок. Думаю, он не раз допивался до белой горячки, такое даром не проходит.

– И каким он вам показался, когда вы навестили его на Лорел-стрит?

– Хуже, чем обычно, – холодно произнесла Эллен. – Жаловался на жизнь, говорил, что его преследуют, что ему не дают нормально работать.

– Преследуют?

– Ох, я не восприняла это всерьез. Он был подвержен приступам паранойи, как и все алкоголики. Честно говоря, я надеялась, что он возьмет деньги и уедет куда-нибудь на лето, чтобы не тревожить Пиппу на каникулах. Вы думаете, что его правда кто-то хотел убить? Боюсь, я не могу вам помочь, потому что уже давно не воспринимала его бормотания всерьез. Он вроде бы даже обвинял свою домохозяйку в том, что она за ним шпионит. Конечно, это могло быть и правдой, я же видела эту ужасную женщину, у нее на лице написано, что она шарит в комнатах своих жильцов. Но вы же не думаете, что она могла убить Эйба?

– А ваш зять не упоминал имени Каллиопы Пьюфрой или Остин? Или кого-то еще из комитета защиты гражданских прав?

– Нет, – покачала головой Эллен. – Мы не разговаривали об этом. Если хотите знать мое мнение, то Эйб вернулся к комитет, чтобы почувствовать свою значимость, но так и не смог этим снова увлечься.

– Ваш муж и сын считают, что Пиппе гораздо лучше без отца. Вы разделяете это мнение?

– О, вы даже успели поболтать с Кристианом. Я не вообще не знала, что у него на этот счет есть мнение. Мне казалось, что его интересуют только древние законы и его милая женушка.

– Ну… на самом деле ваш сын очень серьезно подходит к вопросу воспитания детей. Например, он считает, что его сестра поступила безрассудно, решив родить Пиппу.

– Да, Кристиан всегда был необычным ребенком. Тихим и замкнутым, никто не мог понять, о чем он думает. Даже еще до того, как он… нашел Арьена и почти перестал разговаривать. Я знаю, что Мортон рассказал вам об этом эпизоде. Мне всегда было тяжело с Крисом, а еще тяжелее с Тиной, особенно когда она стала подростком. В какой-то момент она возненавидела меня, решив, что я предала идеалы женщин своего поколения. Но все равно я любила своих детей больше жизни. Нет ничего ужаснее для матери, чем пережить свое дитя. Я почти умерла, узнав о смерти Тины, но постаралась отдать всю любовь Пиппе и Алану, конечно. С Аланом, правда, вышло сложнее. И не потому, что он мне не родной внук или что я не понимаю, какой толк от этой его писанины. Просто мне всегда казалось, что Крис и Беттани завели ребенка из каких-то возвышенных гуманных соображений. Забрали сиротку-подкидыша. Крис вообще не обращал внимания на мальчика, пока тому не исполнилось лет пятнадцать, и тогда только начал обсуждать с ним прочитанные книги. А Беттани наоборот – обложилась всевозможными руководствами по воспитанию детей, Монтессори и еще бог весть чем. Стремилась доказать, что среда определяет личность, а не гены. Мальчику ничего не запрещали, все делалось для того, чтобы «развить его личность». Меня особенно в жизнь Алана не допускали, наверное, Беттани считала, что я недостаточно хорошо умею воспитывать детей. Но дело в том, что я никогда никого не воспитывала, вы понимаете, мистер Стин? Я обожала своих детей, как сейчас обожаю Пиппу. Я никогда не думала о том, что для нее лучше. Я просто ее люблю и готова на все, чтобы она не страдала.

Глава 26

Простившись с Эллен Роббен я покинул особняк и обнаружил Мортона Джасперса, курившего рядом с моими «плимутом».

– Куда направимся? – спросил он, непринужденно протягивая руку, чтобы взять ключи от машины.

– Знаете,