Лоры. Чего он добился? Не знаю. Хотя, вполне вероятно, что если бы меня связали и принялись резать щеки, я раскололся бы довольно быстро. А она — женщина. И страх потерять красоту для нее должен быть страшнее, чем физическая боль… Значит, та кассета, скорее всего, у Толи. И другая, скорее всего, в руках его же или его сообщников — та, которую нужно было забрать у какой-то подружки неизвестного мне пока что Жоры. Дела… Выходит, чтобы заполучить кассеты, надо встретиться с Толей или Олегом, припереть их к стенке и вытрясти информацию. Но это бред! Подобное я мог осуществить, только если бы имел вес и репутацию прожженного бандюги с соответствующим количеством помощников, умеющих делать то же, что умеет делать Толя. То есть уродовать людей.
…Позвонил Гена Каледин.
— Слушай, а я ведь узнал насчет этих типов! — радостно и одновременно встревоженно начал он. — Приезжай, я тебе все расскажу.
— А кто они?
— Это не по телефону… Боюсь, что дело может касаться твоих родственников. Приезжай.
— …Наташа, — позвал я.
— Что тебе? — словно бы с большим трудом отозвалась супруга.
— Мне надо кое-куда съездить.
— Ну, езжай. — И Наталья снова легла ничком, уткнувшись лицом в подушку.
Это было странно. Обычно подобное заявление вызывало шквал вопросов, упреков в невнимании и подозрений в неверности. Я пожал плечами, сказал «пока, постараюсь скоро приехать» и, покинув квартиру, вышел в атмосферу теплого летнего вечера.
Гена Каледин, несмотря на все мои звонки, дверь так и не открыл. В очередной раз обругав себя за то, что не пользуюсь мобильником в нерабочее время, я спустился к таксофону и набрал номер друга. Длинные гудки.
Настроение упало совершенно. Я вернулся к машине, сел за руль и некоторое время размышлял, куда ехать. Затем включил стартер.
…Сегодня в «Полярном сиянии» народу сидело поменьше, видно, по случаю буднего дня. Всего пяток столиков оккупировали посетители. Толи Колбасы среди них не оказалось. На эстраде не было видно ни музыкантов, ни стрипти-зерок. Впрочем, час еще не поздний. Именно поэтому не торчали и «быки» в служебном коридоре.
Ясно. Я покинул зал, спустился вниз и, сев в машину, подъехал почти впритык к зданию, соседствовавшему с кабаком. Отсюда я рассчитывал увидеть всех, кто потащится внутрь — как через парадный вход, так и через черный.
Ждать, к счастью, пришлось не очень долго — прямо к дверям кабака подкатило такси «Динамэкс», откуда выпорхнула длинноногая брюнетка в темном костюме — Ая. Подумав, я все же решил, что от нее мне не будет никакого толку. И вообще, что я с ней буду делать? Возьму заложницей и пригрожу убить ее так же, как Толя Лору? Наверняка Толе она глубоко по одному месту, тем более, он должен понимать, что я — не тот, кто может осуществить подобную угрозу.
Конечно, можно попробовать схватиться с Колбасой врукопашную, думаю, не такой уж он крутой единоборец. Но Толя вряд ли ходит без оружия, да и корефаны наверняка всегда близко… Сутенер должен заботиться о своем здоровье — при таком образе жизни, как у него, найдется немало людей, мечтающих содрать с него шкуру и бросить ее на пол у себя в гостиной.
И все же, когда синий «Хёндэ» притормозил метрах в десяти от меня и оттуда вылезли два типа, одним из которых был этот гад, мой штурман вытащил меня из «Ниссана» и повел прямо в кабак.
Но это оказалось его роковой ошибкой. Я спокойно прошел в служебный коридор («быка» здесь по-прежнему не было), но не успел свернуть к дверям «актерских гримерных» (или как они тут правильно называются), как снова получил удар по голове, в то же самое место, что и поутру. Кажется, сам удар был не настолько силен, чтобы оглушить меня, как тогда, но от дикой болевой вспышки я сразу же повалился на колени. Еще два мощных пинка в бок — и исполнительный директор Слава Рулевский был готов к транспортировке. Меня взяли и куда-то понесли, а я не то что сопротивляться — вздохнуть или крикнуть даже не мог. Да и что толку: кричи не кричи — разве кто-нибудь пойдет впрягаться за неизвестного типа, которого волокут на заслуженные, скорее всего, разборки.
— Сам ведь приканал, облезть можно, — сказал чей-то голос.
— Само мясо к столу пришло, — согласился другой.
Кажется, по дороге я вырубился, но пришел в себя скоро. Было темно, меня покачивало и подбрасывало. Мнительный человек из далекого прошлого, наверное, решил бы, что его положили в гроб и несут хоронить заживо, но на гроб это не было похоже. В гробах, наверное, нет запасных колес, саперных лопаток и металлических чемоданов. И вообще, звук двигателя и ощущение приличной скорости как нельзя лучше говорили за то, что меня действительно везут на разборки. Которые, надо полагать, ничем хорошим для меня не закончатся. В наши времена лучше, наверное, лежать в гробу, чем в багажнике автомобиля.
Руки и ноги у меня были связаны. Попробовал освободиться — черта с два! Этот Толя явно мастак по части узлов… Самое обидное, как я неожиданно даже для себя самого подумал, так это то, что меня, скорее всего, прикончат и мне никогда уже не узнать всех подробностей этой истории.
А везли меня довольно долго. И когда машина, явно свернув с дороги, несколько раз присела брюхом на землю (меня в это время мотало по багажнику особенно сильно) и остановилась, я уже не чувствовал ни рук, ни ног, а хуже всего было голове, потому что опухшей макушкой я то и дело прикладывался к многочисленным металлическим выступам проклятого багажника. Принадлежавшего, без всяких сомнений, моему «Ниссану».
Двигатель заглох. Звонко щелкнул дверной замок, потом раздался звук притормозившего рядом другого автомобиля. У него тоже остановили двигатель и открыли дверцу. Послышались приглушенные шаги по хрустящим веткам — не иначе, машины приехали в лес. Еще один щелчок — и крышка багажника откинулась. На фоне довольно светлого еще неба стояли двое — Колбаса с приятелем. Секунд пять они просто стояли и смотрели на меня.
— Вытащим или пусть лежит? — спросил незнакомый мне тип.
— Вытащим, — сказал Колбаса. — Не хер ему валяться.
Они действительно вытащили меня, усадив позади машины. Я чувствовал спиной бампер моего потрепанного «Ниссана». А перед глазами находились блестящий капот и красиво изогнутые фары новенького «Хёндэ». Долгих базаров, предваряющих разборку, Толя не стал устраивать.
— Где кассета? — спросил он.
Вопрос показался мне настолько идиотским, что я даже нервно хихикнул.
— Ты гляди, бля, он еще скалится! — вознегодовал приятель Колбасы.
