– Прости, милый, я очень устала. Давай прощаться. Положи, пожалуйста, свои гостинцы на тумбочку и уходи.

– Да-да, как скажешь, дорогая.

Максим выглядел растерянным и неловким. Он еще раз поцеловал Варю в щеку, оглянулся на неё у двери и наконец покинул палату.

Сердце Вари прекратило отстукивать бешеный ритм, успокоилось и стало биться ровно и негромко. Она больше не слышала его бешеного «тик-так», стучавшего так громко, словно в грудную клетку засунули огромный будильник. Ей стало легко и весело, будто медсестра Тоня накапала успокоительного в мерный стаканчик.

– Ты зачем хорошего парня прогнала? – подала голос с соседней койки Зинаида Ивановна. – Могла бы еще с ним побыть, поцеловаться, помиловаться. Выходит, я зря отворачивалась, чтобы вас не смущать…

– Сама не знаю, что на меняя нашло, как-то само получилось, – прошептала Варя.

– Знаешь, моему деду уже 76, но он бы такие фортели не потерпел. Кому понравилось бы час в метро трястись, тащиться к черту на рога, чтобы такую рыбу мороженую в руке подержать. Болезнь болезнью, но мозги тоже порой включать надо.

– Я включаю только сердце, – сказала Варя. – Сердце никогда меня не обманывало.

– Что ж, дело твое. Только смотри, девочка, не прогадай. Кому ты теперь, молодая инвалидка с пересаженным сердцем, нужна? Разве что этому парню. Он, я заметила, на тебя надышаться не может… Молодой, симпатичный, серьезный… Эх, скинуть бы мне годков сорок!

– Прекратите, пожалуйста! Мне плохо, – сказала Варя и нажала кнопку вызова медсестры.

Пронзительный звонок зазвучал на сестринском посту, внося в размеренную жизнь отделения тревогу, страх и неопределенность.

Возвращение в команду

– О, картина Репина «Не ждали»! Смотрите, кто к нам пришел!

Миранда уставилась на Сергея с деланным удивлением, словно тот бог знает где сто лет болтался, хотя они виделись на прошлой неделе здесь же, в квартире Димки-Джобса.

– Ты же вроде хотел стать «вольным стрелком» и уйти в интернет? – ехидно поинтересовалась она.

Сергей молча вошел в комнату и уселся на подоконник. Он старался не смотреть на Джобса, чтобы не выдать себя.

– Ну, и что ты нарыл? – поинтересовался Джобс.

– Пока ничего, старый комп не тянет, – признался Серый.

– Вот именно! Бог не Ермошка, видит немножко. Нефиг на мою поляну влезать, – сказал Джобс с явным удовлетворением. – Продолжай работать «в поле», а компьютеры – моя забота. Ты, помнится, бегаешь и дерешься хорошо, а я в программах лучше шарю. Каждый должен заниматься своим делом.

– Не согласен! – завопил скрипучим тенорком до того молчавший Роутер. Он был зол на Серого и не собирался это скрывать. Какого черта парень, на которого запала Миранда, объявился опять как ни в чем ни бывало? Как говорится, уходя – уходи, а не болтайся туда-сюда, как говно в проруби. В их тусе и без этого смазливого масика есть крепкие ребята, тот же Байк, к примеру. Роутер окинул Сергея взглядом, полным ненависти, и предложил:

– Хочешь – помахаемся?

Ромка расправил грудь и по-петушиному стал наседать на Сергея. Казалось, еще немного, и он замашет тонкими руками, упрятанными в рукава толстовки, и закукарекает. Сергей легко отбивался от него, как от назойливой мухи. Ставил блоки, уворачивался от ударов, наконец ударил противника головой в грудь и следом подставил подножку.

– Зашквар ! – процедил Ромка, поднимаясь с пола и отряхивая джинсы. – Ты, небось, агент и есть! Мы про обыск у Джобса не забыли!

– Прекратить балаган! – потребовала Миранда. – Не хватало нам еще между собой разосраться! Что, больше нечем заняться? Разве все нацики стали белыми и пушистыми? Записались в кружок икебаны и вышивания крестиком? Разве они не третируют по ночам гастарбайтеров в спальных районах? Разве не хотят превратить наш город в прибежище распоясавшихся бандитов, избивающих людей только за их национальность или за крашеные волосы? Разве не они продвигают фашистскую символику и антисемитские лозунги? Разве менты с ними справляются?

– Ты права, Миранда, – сказал Джобс. – Все это несерьезно. Не команда, а детский сад, штаны на лямках. Короче, шарашкина контора. Нет ни штаба, ни устава, ни списка членов организации, ни плана действий на ближайшее будущее. Протоколов заседаний тоже нет. Какой-то треп получается. Не голосуем, не принимаем программу, не обсуждаем успехи и провалы. Предлагаю поставить вопрос на голосование. Кто за то, чтобы назвать нашу команду «Белая роза»?

– Стоп-стоп! – завопил Роутер. – У нас серьезная организация, мы с националистами боремся, а не цветами торгуем. Причем тут белые цветочки?

– Поясняю, – невозмутимо продолжал Джобс. – «Белая роза» уже была. Так называлась подпольная группа Сопротивления, действовавшая в фашистской Германии. Я читал о ней в интернете. Группу организовали студенты Мюнхенского университета. Действовала она с июня 1942 года по февраль 1943. После Сталинградской битвы участники группы напечатали листовки с призывом к восстанию. Девушка Софи Шоль принесла их в фойе. Несколько листовок она бросила с балкона студентам, находившимся внизу. Это увидел охранник и вывал Гестапо. Трех студентов во главе с Софи признали виновными и казнили на гильотине.

– Я против. Опасное название, – сказал Сергей и в упор взглянул на Джобса. – «Белая роза» плохо кончила, как и все её члены. Важный момент: в Германии сороковых фашизм был государственной идеологией, а у нас такого нет, в городе орудуют отдельные выродки. Ты что же, Джобс, намекаешь, что наше дело обречено на провал?

– Ни на что я не намекаю, – обиделся Джобс. – Просто название понравилось. Предложи свое, если такой умный.

– Да хотя бы «Монте-Кристо». Если помнишь, Джобс, он в одиночку расправлялся с разными гадами и предателями.

– Лучше «Пасифик», так современнее, – сказал Джобс.

– Ставлю на голосование, – подала голос Миранда, которой весь этот бессмысленный спор начал надоедать.

За «Пасифик» проголосовали единогласно.

«Похоже, Димка решил выслужиться перед Виталиком, – размышлял Серый по дороге домой. – Интересно, зачем ему список членов штаба, хотя никакого штаба-то и нет? Для чего устав несуществующей организации и